Где-то внизу послышался металлический шум и стук.
– Отлично, – сказал Эган, поднимаясь, – одна створка отошла, нам хватит. Пошли.
– А что ты намереваешься делать внутри? – подняла глаза его помощница.
– Сперва разведаем обстановку; затем постараемся выйти на связь. После чего найдём терминал управления атмосферным куполом – он в колонне, той, что посередине – и уберём купол. Встретим десант. Пыльных бурь пока не предвидится.
Они собрали модули и покинули грот терминала, в котором теперь светились два синих глазка. Спустились по запылённой лестнице вниз, в темноту проезжей части.
– Теперь можно? – спросила Мерси, и получив кивок, включила свет. Луч озарил восьмиугольный проём метров шести размером, могучие побуревшие от мелкой пыли врата, способные выдержать изрядной силы взрыв. Левая их створка была немного сдвинута, приоткрывая полосу темноты шириной метра полтора. Через щель потянул ветер, овеивая запахом пыли и давнишней гари. Внимание Мерси привлёкло странное марево в углу возле врат. Оно переливалось, колебалось, будто воздух над чем-то раскалённым.
– Маскирующее поле – пояснил Эган, – Световолновой обход, все дела...
Он спокойно подошёл, вытянул руку – и из полупрозрачного марева появилась лежащая на земле трёхметровая серая "пуля" с панелью, ручками и чем-то вроде продолговатого сиденья.
– Я затащил сюда и ховербайк. Но сперва мы пешком проверим шлюз.
Он засветил фонарь – луч исходил изо лба шлема – и шагнул в проём. Мерси не отставала: ей было не уютно тут, тем более одной. Когда полуметровые в толщину створки остались позади, они оказались в замкнутом отрезке тоннеля, и увидели впереди ещё одни врата. Здесь отошла уже правая половина. Из толщи стен порой слышались какие-то шумы, постукивание, гул.
– Интересно, – задумчиво прокомментировал инженер-планетолог, – почему здесь правая? Отображалось-то всё как одна...
– Не внушает мне доверия всё это, – ответила лётчица, обводя светом грязно-жёлтый обкрошившийся потолок.
– Пылеватый песчаник, слабая порода. Здесь всё построено незадолго до Первой волны. Сорок земных лет назад. И тридцать лет как заброшено. Но своды при строительстве, естественно, укрепляли.
Во втором проёме виднелся свет. Эган погасил фонарь, и Мерси последовала его примеру. Аккуратно выглянули в створки. В конце тоннеля лилово-золотым сияли отсветы заката, проникающие сквозь купол города.
– Так-так, – отметил Эган, – а тут нам нужен приличный и скрытный радар. И поможет нам наш ховербайк.
Они вернулись, отключили маскирующее поле, Эган оседлал "пулю", что-то нажал... Зеленоватое свечение озарило песок снизу, песчинки зашелестели, заклубилась подсвеченная пыль, и корпус машины бесшумно оторвался от поверхности.
– От паразитного света всё же никак не избавиться, – заметил инженер-планетолог, – не такой золотой, как у твоей "Эмки", но зелёный – остался. Запрыгивай.
Ховербайк не спеша поплыл в проём.
– В ОКБ говорили, что плюсы от полёта перекрывают минусы от света, – сказала Мерси.
– Да-да, – был ответ, – командирская ПЛС – мишень с подсветкой. Это-то и не пришлось по вкусу военным.
– У нас, знаешь, как говорили? Маневрируйте: пока пытаются попасть по вам, не стреляют по вашим товарищам.
Мерси сама не понимала до сих пор, была это шутка, или не совсем...
– Хм... По маневренности-то я рядом с тобой, точно крупный астероид...
Байк миновал вторые ворота, проплыл немного вперёд и погас, тихо опустился на бетон. Взглядам открылся широкий обзор на город, который лежал серым скоплением посередине древнего метеоритного кратера. Угловатыми грудами топорщилось то, что осталось от зданий. Хаотические зубья руин. Казалось, не пострадали только внешние стены, врощенные в края кратера – скалы цвета охры, купол и огромная мрачно-серая башня посередине. Золотисто-оранжевый свет местного солнца косыми лучами подсвечивал выступающие кромки обрушенных построек, перемежая их с пятнистым хаосом теней. Всё было присыпано жёлтой пылью, но воздух прозрачен. Тихо.
– Как после метеоритного дождя... – выронила Мерси. – Почему всё так разрушено, если защитный купол ещё работает?
– Здесь были затяжные наземные бои. Наши были почти безоружны, но не хотели сдаваться. Их обстреливали с земли и с воздуха из разнообразного оружия. Купол могли банально пробить, чтоб не мешал. А потом, что уцелело – то распилили мародёры. – Говоря это, Эган гонял пальцем по панели точки и цифры. – Хмм. Мерси, открой доступ. Смотри.
Она коснулась края стекла. Перед глазами отобразилось пространство, испещрённое неровными проекциями развалин. По нему плыли несколько красных точек. Рядом – цифры. Эган комментировал:
– Высоко парят. Больше сотни метров. По размеру – дроны. По принципу – похожи на ионолётные. Вот что им здесь надо, а? Не похоже на туристов... Сеанс связи откладывается. У нас ещё есть полчаса. Я накрою нас двумя полями. Поедем тихо. Если же сядут на хвост – держи вот это. Позаботишься о них.
Он протянул руку куда-то вниз, и достал продолговатый предмет. С лёгким щелчком он раздвинулся в удобное и компактное оружие.
– Лучемёт? – удивилась она.
– Держи-держи. Эта штука точнее твоего излучателя, при всём к нему уважении. Прицел заточен специально на дронов. Мгновенное донаведение. Активируй, настройся. Если всё пойдет по-плохому – в башне бронедвери. Закроемся. А сигнал подадим светошифром. На худой конец, древняя азбука Морзе – наше большое небесное око её поймёт.
Пристёгнутая за икры к байку, Мерси повертелась, проверяя, каково стрелять назад. Не то, чтобы удобно, но по сторонам и поверх напарника – вполне. Реальность вокруг замутилась, померкла и опять вернулась к норме. Включились поля.
"Если свет нас огибает, почему мы сами всё видим?"
Пусть Мерцедес тоже отчасти инженер, но – как поле светового обхода обходит законы физики – объяснить бы не смогла. Квантовая штуковина, чем-то сродни кинетическим щитам, "считывает" свет, падающий с одной стороны, и переизлучает с другой в том же направлении. Вершина голографии, которая работает направленно: объект не видно в какой-либо одной полусфере, либо видно размыто, как неясное марево. "Пуля" плавно поднялась. Поехали.
Ховербайк, современное бесконтактное продолжение мотоцикла, не ехал – плыл в метре над шоссе чрезвычайно плавно, порождая странные ощущения виртуальности происходящего.
"Даже плавнее, чем крылья," – мимоходом подумала Мерси. – "Хотя, эта штука, наверное, и весит прилично. Сколько в эту "пулю" всего понаставлено – и несколько рядов гравилучей, и микроядро нормальной мощности, и вся аппаратура, без которой Эган жить... – нет, может, но не хочет".
Ховербайк ускорился по пустому шоссе, пересекая незастроенное пространство, окружающее город под куполом колонии. Массив застройки окружало кольцевое шоссе с низенькой оградой и столбиками вдоль обочины. Стены зданий, буроватые от смеси копоти и пыли, пестрели пробоинами разного размера, и можно было долго гадать, прикидывая боеприпасы и калибры нанёсшего их оружия. В основном, здесь можно было узнать останки типовых четырёхэтажных зданий колонии быстрого развёртывания, оборудованных под жильё и мастерские. На шоссе, начиная с перекрёстка, валялось множество всяких обломков и мусора, встречались заполненные песком воронки. Посреди улицы неуклюже лежал целый остов планетохода с заострённым "носом" и остатками орудийной башни. Эган вынужден был замедлиться, протискиваясь между ним и стеной. Все шесть мотор-колёс планетохода отсутствовали, а в корпусе, кроме пробоин, были заметны вырезы с гладкими краями: работа "потрошителей", охотящихся за деталями. На шоссе за планетоходом разведчики увидели упорядоченные кучи обломков – баррикады для укрытия пехоты. Похоже, город держали в осаде, постоянными атаками заставляя защитников отступать к центру. Ховербайк не замечал мелкие препятствия и аккуратно огибал крупные, и Мерси вертела головой, под впечатлением от увиденного. Закат и разруха: красота и печаль. Слабый, но постоянный запах копоти навязывал мысли, что тридцать лет – не так уж и много... Вся эта обстановка вызывала в памяти картины последствий большой войны на Земле в далёком XX веке. Щемящее чувство подкатило к груди лётчицы поддержки.