Я потер лицо ладонями, не зная, что сказать. А потом решил сказать правду.
— Я… Ты единственный, кого я по-настоящему захотел в свою жизнь. До тебя я только соглашался или отказывался. Переспать, побыть рядом, сходить на свидание, жениться. Даже Фейлон… Ты единственный, понимаешь. Я трус, я инертное существо, отчаянно не желающее вылезать из своего удобного и уютного мирка. Только ради тебя. Я не знаю, как это называется. Я просто хочу тебя рядом. Подозреваю, что это далеко от того признания в любви, которое…
— Остановись, — выдохнул Сэт, и я послушно заткнулся, упорно не желая поднимать на него глаза и чувствуя себя донельзя глупо. Несколько секунд мы так и стояли молча, а потом я услышал почти обреченный вздох.
— Я услышал тебя. И, хоть и не химера, требую свой законный месяц.
Я вскинул на него неверящий взгляд, пару секунд всматривался в его смеющиеся глаза и хмыкнул. Месяц, значит…
Я улыбнулся одними уголками губ.
— Надеюсь, ты не поселишь меня на прикроватном коврике.
— Спасибо за идею, мне такая даже в голову не пришла. Но теперь я подумаю. Пошли уж…
И мы пошли. Сэт вел меня за собой, а я с любопытством оглядывался. Действительно роскошный сад, папа был бы в восторге. Ухоженный, красивый, созданный с любовью. И, слава всем богам, в нем не было ни одной скульптуры, так что созерцать собственную физиономию мне не довелось.
Дом Сэта был таким же, как он сам. Основательный, надежный, немного игривый и легкий, с ажурным плетением перил лестниц и легкомысленным белым камнем. Он был небольшим, но уютным, ничуть не помпезным. Просто домом, в котором Сэт явно жил один.
— Ты живешь здесь постоянно? А где же тогда работаешь? — я провел ладонью по большой кровати в комнате, в которую меня привел Сэт.
— У реки внизу есть мастерская. Там и работаю. Но на реставрацию выезжаю на место, — Сэт открыл окно, чтобы проветрить, и замер рядом, по-видимому, отчаянно пытаясь понять, что делать дальше. Он меня не ждал. А теперь не знал, чего ждать от меня. И сейчас выглядел таким… растерянным и почему-то хрупким. Хотя его красота и раньше мне казалась хрупкой, несмотря на резкие черты лица. Омега. Он омега. Тот, кого я отчаянно хотел от всего защитить.
— Сэт, — я оставил сумку на полу возле кровати и вытянулся перед ним. Поймал его взгляд и, распахнув крылья, обнял ими. Это получилось инстинктивно, помимо моей воли. — У тебя есть вся жизнь, чтобы узнать меня. Просто доверься мне. Я не обижу тебя. Никогда не сделаю больно. Сэт…
А он вздрогнул от моих слов. Плеснуло паникой в янтарных глазах, и тело мгновенно напряглось. Но он удержал себя на месте, хотя было заметно, как сильно он хочет выбраться. Я снова сложил крылья, но обнял руками, прижимая к себе. Чувствуя, как заполошно бьется его сердце.
— Сэт… — я погладил его по волосам, плечам. — Лисенок. Я уже сделал тебе больно, да?
Сэт медленно вздохнул и уткнулся лицом в мое плечо.
— Не ты.
Под моими руками волосы рассыпались, я вскинул взгляд и еле удержал себя от крика, глядя на появившиеся ушки. На… полтора ушка. Потому что целым было только одно. А от второго осталась хорошо если половина. Неровно оборванный край и шрамы на той части, что уцелела.
Я зашипел, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Кто посмел… Кто смог… Я помнил, какие они чувствительные, какие нежные, и…
— Кто? — прохрипел я, и сам испугался той ярости, что зазвучала в моем голосе. Не отрывая взгляда, я потянулся вверх и коснулся. Едва-едва, легче дуновения ветра. Сэт замер, но не отстранился, и я с силой закусил губу. О боги, я никогда не чувствовал такого. Такого бешенства, от которого темнело перед глазами. — Сэт…
— Просто не повезло, — глухо произнес он, глядя куда-то за мое плечо. Его колотило, и я все сильнее прижимался к нему. — Мне только исполнилось семнадцать, и началась вторая стадия взросления, которая должна была закончиться Гоном, после которого я мог считаться взрослым. Я тогда не особо хорошо соображал, сходил с ума от запахов, от любых прикосновений. Но все это казалось мне чужим. И когда друг, которого я считал лучшим, вдруг полез ко мне — послал его подальше. Он тоже просил меня довериться, обещал, что защитит. Но он мне был не нужен. Тогда он решил мне доказать, как я не прав. Знаешь, этот трюк с мнимым нападением, от которого главный герой мужественно спасает принцессу? Он подговорил друзей своего старшего брата, чтобы они изобразили нападение. Но он был таким же мелким, как и я, а его отморозки — взрослыми. И когда добрались до меня, то решили, что воспользоваться омегой на пороге Гона — хорошая идея. Он сам меня привел в тот парк. Но когда понял, что происходит, попытался вступиться уже по-настоящему. Ему сломали руку, а мне… оторвали ухо.
Он закончил рассказ кривой улыбкой, но я знал, чувствовал, что все там было не так просто, как он пытался мне рассказать. Что еще… Что еще они с ним сделали?!
— Ничего. Только избили, — Сэт понял мой взгляд без слов, но почему-то мне все равно казалось, что он лжет. Он не стал бы так шарахаться от моей попытки заключить его в кокон крыльев, если, конечно, они не связали его перед тем, как взяться за избиение. — После… Та статуя с Новой Венеции появилась после. Я работал как одержимый, боялся, что забуду твое лицо. Что лица этих подонков всегда теперь будут стоять перед глазами. Наверное, тогда я все-таки сошел с ума. И когда начался Гон, меня пришлось посадить на успокоительные. Я не хотел никого видеть, никого принимать. Родителям здорово досталось. И медцентр стал единственным моим спасением. Мне был нужен альфа. Тот, кто приведет в порядок мои гормоны и сделает меня омегой.
— О, боги… — одними губами выдохнул я, стискивая его так, что у него, кажется, захрустели кости. Грудь раздирали эмоции, разобраться в которых я даже не пытался. — Лисенок.
— Не жалей меня. Не смей, — Сэт напрягся в моих руках, и я тут же вскинулся, снова обнимая его крыльями.
— Дурак ты, — зло зашипел я. — Я тебя не жалею. Просто я теперь тебя никуда и никогда не отпущу. Ты мой, Сэт. Ты просто мой. И к дьяволам твой месяц!
Сэт еще несколько мгновений просто стоял в моих руках, а потом вдруг залился тихим, нервным, почему-то отчаянным смехом.
— Грозный Эрай… Это я тебя теперь не отпущу. Люблю. Всю жизнь любил тебя одного. И ненавидел, и убить хотел. Ты, ты, везде ты. Я не смогу больше без тебя, прости. Представляешь, как ты мне жизнь испортил?
Я фыркнул в его плечо.
— Догадываюсь. Пришло время расплачиваться?
— Именно, — Сэт поерзал, и я послушно распахнул крылья. Поднял его голову, поймал взгляд. И, послав всю вселенную к черту, прижался к его губам.
— Я согласен. В конце концов, у нас впереди долгая жизнь, замолить грехи я успею.
Год спустя…
Подлетая к отцовскому дому, я не особо волновался, хотя повод огрести на самом деле был. Я почти год проторчал на Идрисе, перебиваясь короткими звонками. Айэр, конечно, прилетал, чтобы начистить мне холку, но был вынужден иметь дело с Сэтом, которому не понравилось, что меня обижают, так что обошелся словесной выволочкой, которая перешла во вполне мирные посиделки. Родители тоже собирались прилететь, но тут уже воспротивился я. Не то, чтобы не хотел видеть, просто дорога длинная, а где-то в квадрате второй пересадки активизировались пираты.
Зато родители Сэта наведывались регулярно. И, если честно, ребята показались мне просто ангелами. Я бы на их месте типа, который чуть не сломал жизнь их сына, с крыльца спустил. А они ничего, улыбались. Папа-большой-Лис иногда даже вкусностями подкармливал. На Идрисе я действительно задержался, но… Сэту целые полгода были запрещены любые перегрузки, а я покидать его не хотел. Так что все это время мы занимались тем, что притирались друг к другу. Ссорились, мирились, хлопали дверями, дулись, снова мирились, занимались любовью там, где нас застанет, но, в конце концов, время пришло. И мы собрали вещи.