Утром на третий день шел дождь, и опять облака были низко, и вскоре, после того как мы под дождем ходили к самолетам, а потом завтракали, пришел к нам парень в мокром плаще и хотел сказать, что погоды сегодня тоже не будет и что он очень опасается, как бы мы тут все не спятили с ума; но он этого не успел сказать, потому что молчаливый истребитель спросил у него: как его зовут?
— Семеном меня зовут, — сказал парень.
— Вот что, Сеня, парень ты хороший, но только нам ты очень надоел.
— Я же не виноват, я же не дождь, — сказал смущенно парень. — Я же на вас так просто посмотреть хожу. Сидите вы здесь одни, а с непривычки тут с ума можно спятить. Я первое время сам никак не мог привыкнуть. Степь одна кругом.
— А город далеко?
— За сто километров.
— А экспедиция ваша где?
— В разные концы. Есть за сорок, есть за пятьдесят километров. Тут только перевалочная база для заправки самолетов, и груз сюда приходит, а отсюда уже везем в отряды своими самолетами.
— Ясно, — сказал истребитель.
— А сейчас тут нет никого. Все разлетелись, и даже шахматы ребята с собой забрали. Мы тут втроем остались. Кто же знал, что будет такой дождь и что вы тут все застрянете. У нас обычно машины только заправятся и проходят, но через нас удобнее лететь — короче, чем по старой линии. Выходит, мы тут не зря сидим. А только дожди здесь редко, особенно такие. А когда солнце, то еще хуже, очень жарко тут. Но жить уже не скучно, привыкли. Кино привозят.
— Ясно, — сказал Никишин и развернул свою «Королеву Марго» посредине. Дождь все шел, и парню пришлось опять бежать под ливнем. Мы все тоже промокли утром у самолетов, барак не топился, и все мы, особенно Куркин, который утром провалился в яму с водой, могли простудиться к чорту. Мы опять сели за карты. Чивилихин уже не спал и подсел к истребителю — они, оказывается, вспомнили общих знакомых и стали разговаривать вполголоса; слава богу, хоть эти двое отвлеклись от тоски… Два медведя наших попрежнему сидели на нарах и следили за игрой уже с бо́льшим интересом, чем вчера, потому что за двое суток Куркин не выиграл ни разу, и он все увеличивал в десять и в сто раз ставку, и счет его зашел за триллион, и ему совсем стало трудно считать, и оба медведя следили больше за тем, как он пыхтит и считает и записывает свои долги…
— Не брать две последние взятки, — сказал Куркин. — Я больше просто так не играю. Мне это теперь плевать, раз я проиграл триллион. Я теперь могу только на какие-нибудь большие вещи играть, без всякой записи. А то тут бухгалтером нужно быть.
— А что ты нам предложишь в залог из вещей? — спросил пилот с транспортной. — Коровы у тебя нет, а самолет казенный.
— Корова это для меня теперь мелочи, я только на большие вещи могу играть… Вот есть в Мексике такой вулкан, который не выговоришь… Потухатепутель, что ли…
Он, кстати, был сегодня пьян, по-настоящему пьян, потому что провалился в яму, когда шел к самолету, и пришлось нацедить ему стакан спирта.
— Попокатепетель, — поправил его истребитель.
— Вот этот самый… Попо… Катопопопудель… Вот на него играю! Вместо триллиона!
— Только без обману, — серьезно сказал «доктор», — и твоя доставка и все расходы твои. Сам будешь просить его продажи у мексиканского правительства, сам разберешь весь кратер по кускам и привезешь нам на самолете.
— Все сам сделаю! Давай ходи.
— Прошу бубней.
— Даем.
— Прошу червей. Главное — забрать своих.
— Ну, теперь посмотрим, чьи последние…
— У меня восьмерка крестей! — сказал Куркин.
— А старше уже и нет, значит — твои.
— Значит, опять мои. Вот не везет. Запиши мне опять шестнадцать… Вулкан под угрозой… Опять не отыграюсь…
— А кто видел своими глазами… — сказал в это время мрачный штурман.
— Если ты только скажешь про моржовый клык, я тебя под дождь отсюда вынесу, — пообещал Моркваши.
— Да я совсем не про то!
— Да бросьте, всем уже надоело, — сказал пилот с транспортной.
— Да я не про то совсем…
Мрачный штурман действительно решил сменить пластинку и рассказал о том, как он летал на Севере, — давно, еще когда там только стали ходить самолеты; и вот однажды он подломался и сел у чукотской яранги и сидел неделю, ожидая, когда доберется к нему помощь. И там даже не было дождя, а только снег, хоть ешь его с тоски, и груз тоже был самый срочный.