Вот так мы и работаем. А вы меня спрашиваете, что такое авиация. Ничего и не случилось с нами тогда, но на этой опасной таежной трассе все могло бы случиться. Иногда и так бывает. Ничего особенно хорошего в этой работе нет. Как ты думаешь, парень? — спросил он у официанта.
— А трудно попасть в авиацию? — спросил официант.
Летчик посмотрел на него.
— Попасть можно, — сказал он. — Ты парень молодой, здоровый, чего ты в буфете околачиваешься? Пройдешь комиссию, научат летать. А то ты тут со скуки сдохнешь.
— Конечно, сдохну. Скучно здесь, — сказал парень.
— Ты сам откуда, здешний?
— Здешний. С Волги.
— Ну и нечего тебе здесь делать. Подумаешь, какая работа.
— Это, конечно, не такая работа, — согласился официант.
— Сколько с нас?
— Восемь бутылок пива и икра.
— Ты только, если хочешь учиться, то спеши. А то не скоро до пенсии налетаешь. Пенсия хорошая. Только на чорта сдалась вся эта пенсия, когда мне теперь делать нечего, — сказал он и заплатил за пиво.
Мы вышли на палубу. Дождь кончился, и горы сразу стали лучше — они теперь были как бархатные, все вымытые дождем; они были глубокого и насыщенного темнозеленого цвета; а там, где внизу были лиственные деревья, осень разливалась по ним золотым пожаром. «Все же красивые здесь места», — подумал я, глядя на эти горы.
На реке легко было дышать. Свежий ветер прошел над палубой. Волны бесконечно шли по реке, куда-то навстречу морю.
— Теперь до конца жизни лети, как сквозь снег, — сказал летчик, стоя у борта. — Вот видите, седой уже стал. Все-таки возраст. Значит, отлетался.
— Но если вы будете работать на аэродроме, то вы хоть сможете подниматься в воздух?
— Не только подниматься смогу, я и ручку управления подержать смогу, если буду летать со знакомым летчиком. Да только это все не то…
Он посмотрел на приближающийся берег. Пароход подходил уже к пристани.
— А все же хорошо бы сейчас лететь сквозь снег, через тайгу, — сказал он. — Еще бы раз…
ПРОЗА ЖИЗНИ
— Мне надоело ругаться с вами.
— Мне тоже.
— Командир и второй пилот должны с полслова понимать друг друга. Я своего характера менять не стану. У меня побольше опыта, чем у вас. Я хоть и не был на войне… Рыбу возил, проза жизни… Но здесь, на севере, нужно не мастерство высшего пилотажа, а больше всего выдержка и умение ориентировки.
— Я это знаю не хуже других. Но ваша пунктуальность иногда напоминает мне зубную боль…
В тесной кабине транспортного самолета оба летчика сидели рядом; перед ними, за стеклами, далеко простиралось чуть подернутое дымкой бледноголубое северное небо; под крылом самолета, видимая с высоты, проходила тундра, в конце августа похожая на сказочный ковер, сверкающий всеми переливами красок пестрого разнотравья; с высоты казалось, что самолет движется медленно, и только тень его быстро скользила по земле… Командиром корабля был старый летчик Петр Васильевич Суботин, внешне больше похожий на обыкновенного служащего, чем на пилота: его аккуратно подстриженные седые усы считались редкостью, которую почти не встретишь в авиации. Вторым пилотом был недавно демобилизованный из армии Владимир Корнев.
— Вы по характеру прирожденный истребитель, — сказал Суботин, продолжая спор, который они вели уже не в первый раз во время длинных рейсов, когда становится невозможно подолгу сидеть рядом, ни о чем не разговаривая, — про вас немало писали в газетах во время войны. Позвольте спросить: зачем вы пошли в гражданскую авиацию, когда с вашей славой вам могли предложить более высокие должности, чем кресло второго пилота?
Корнев ответил не сразу.
— Я сам отказался от командной должности в армии и от направления в академию. У меня есть мечта, — сказал он.
— Какая мечта?
— Сказать правду? Я хочу освоить разные машины в разных условиях. В транспортной авиации работать тоже нелегко — особенно, когда летишь в плохую погоду на большое расстояние… Мне нужна самая разнообразная практика. Я хочу стать испытателем…
— Вы?
— Да, я.
Суботин повернулся и недоверчиво посмотрел на напарника.
— Зря я вам сказал, — жалея о своей откровенности, проговорил Корнев. — Смеяться будете.
— И не подумаю. Мне не смешно, а грустно. Вы знаете, что такое испытатель?
— Знаю.
— Нет, не знаете. Настоящий испытатель среди летчиков то же, что большой артист среди других актеров. Это высший класс. У вас не выйдет. Выдержки не хватит.