Вскрыли брюшную полость, и сразу стало ясно, что желудок полон крови: при надавливании начиналась рвота кровью. На желудке обнаружили язву; после этого часть желудка была удалена, а остальное сшито заново. Операция кончилась через час. Все это время пульс был очень плохим, и все время делали переливание крови.
Перед тем как закрыть брюшную полость, они проверили, не оставлен ли в ней тампон, а затем стали накладывать шов. Что с больным будет дальше, все еще было неясно.
Уже кончая зашивать полость, Екатерина Петровна вдруг услышала над головой страшный удар — такой, что задрожали стекла в операционной. Это был гром. Она совсем забыла про грозу. Гроза, очевидно, была очень сильной и напомнила госпиталь, когда приходилось оперировать под бомбежкой.
Вдруг замигали и погасли лампы. Очевидно, выключили свет на время грозы. Хорошо, что операция почти была кончена.
— Лампы! — сказала Екатерина Петровна в темноте, закрыв сразу салфеткой брюшную полость. Пока принесли лампы, было видно, как в штепселях проскакивают голубые электрические искры — такой сильной была гроза. При керосиновых лампах операционная снова напомнила госпиталь, когда свет гас во время бомбежки.
После операции они еще полтора часа провели около больного, пока пульс не стал ровным и можно было думать, что теперь все кончится хорошо.
Только после этого она вспомнила, что больной — это муж Зинаиды Павловны и что она посылала к ней. Она позвала санитарку.
— Вы ходили к Светловой?
— Да. Она сказала, что не придет, что ей здесь нечего делать.
— Почему? — машинально спросила Екатерина Петровна.
— Не знаю, — ответила санитарка.
Екатерина Петровна ничего не поняла. Она очень устала. Какое ей дело до того, что Зинаида Павловна не хочет видеть своего мужа, который при смерти?
Ей уже ни о чем не хотелось думать. Завтра ей снова работать. Собственно, сегодня, потому что уже утро.
Она пошла спать к себе в кабинет, проспала два часа и проснулась совсем уже утром оттого, что сестры и няньки, проходя мимо ее кабинета, старались ходить тихо и говорить шопотом. Если бы они ходили как обычно, она бы не проснулась, а так ей все казалось, что что-то случилось. Она начала вспоминать, что случилось, потом все вспомнила, встала, умылась и села за стол, чтобы писать то, что не успела написать вчера.
Она обмакнула в чернильницу деревянную ручку с обкусанным концом и раскрыла перед собой папки.
Вошла Татьяна Юрьевна и сказала, что больному теперь совсем хорошо. Во всяком случае, большой опасности уже нет.
Она посмотрела на Татьяну Юрьевну — или Таню, как она ее называла, — и вдруг вспомнила, почему Светлова не пришла к своему мужу. Кто-то недавно говорил, что они развелись; но у Екатерины Петровны была плохая память на такие вещи, потому что она ими не интересовалась. Дело было не в том, что это чей-то муж или уже не муж. Главное было в том, что она все сделала сегодня правильно. И она подумала о том, что жизнь ее идет правильно, и так же будет жить эта молоденькая Таня, которая, может быть, тоже много не успеет в личной жизни; но будет хорошо работать и станет хорошим врачом. Таня очень хорошо работала во время операции ночью.
ПОЛИКЛИНИКА «ЧОРТОВА ДЮЖИНА»
У поликлиники был неудачный номер — тринадцать; кроме того, она все время была на последнем месте среди других, и за это ее прозвали «чортова дюжина», а Наде это очень не нравилось. Два месяца назад, окончив институт, Надя получила направление детским врачом и стала Надеждой Семеновной, но никак не могла к этому привыкнуть.
Медицинский институт дал ей общую подготовку, и ей сказали, что специализация начнется уже после, на работе. Это зависело не только от ее желания, но и от того, куда и кем направят. Надя с самого начала хотела стать детским врачом и согласна была поэтому работать в любых условиях. Она не отказалась пойти в поликлинику, которая была на плохом счету, но про себя подумала, что ей не повезло. Ее подруга Вера, которая не очень хотела быть детским врачом, тоже попала в детскую поликлинику, но только в хорошую — о них иногда даже писали в газетах. Надя понимала, что работать надо всюду и что те, кто посылает, не могут сделать так, чтобы каждому было приятно. И все же ей было немного обидно, что именно она попала в поликлинику, которую окрестное население называет «чортовой дюжиной» из-за того, что в ней много беспорядков.