В связи с тем, что через Червоное проходит дорога Евпатория – Симферополь, в тылах батальона сосредоточены наши резервы тяжелой техники. Это танковая рота – десять мощных танков Т-72, и одна батарея из шести машин тяжелых огнеметных систем «Солнцепек». На этом участке противник проявлял куда большую настойчивость, чем под Ивановкой, и поэтому понес более значительные потери.
В этот момент ноутбук пискнул, и в правом нижнем углу экрана замигала иконка с изображением почтового конверта, – Извините, товарищ генерал-лейтенант, у нас почта из разведотдела.
К ноутбуку подошел майор Гордеев и в ответ на запрос ввел пароль. Сообщение раскрылось.
– Поздравляю, товарищи, – прокашлявшись, сказал он, – по сведениям, полученным от наших секретов, немецкое командование отправило по дороге из Симферополя на Червоное свой последний резерв – моторизованный полк СС и румынский кавполк. Все, до трусов проигрались, больше мобильных частей в запасе у них нет. Кроме того, служба радиоперехвата эскадры сообщает, что записана и расшифрована радиограмма исполняющего обязанности командующего 11-й армией вермахта. Вот что он сообщает в ОКВ генералу Гальдеру: «Части большевиков, обороняющиеся на подступах к городу Саки, находятся при последнем издыхании под могучими ударами германских войск… Еще один решительный натиск, и они рухнут перед нами. Ввожу в бой моторизованный полк СС и румынский кавполк и даю вам честное слово германского офицера, что к ночи положение в Евпатории будет восстановлено…»
Мои офицеры не удержались, и громовой хохот потряс штабной кунг. Даже я, как ни старался соблюдать серьезность, не мог не рассмеяться.
– Ой, господи, на последнем издыхании… – стонал майор Гальперин, – этот полковник фон Штольц зажигает не хуже Петросяна…
Генерал-лейтенант Василевский и майор госбезопасности Санаев с некоторым недоумением смотрели на наше веселье. Когда все немного успокоились, пришлось пояснить:
– Товарищ генерал-лейтенант, за день боев бригада еще не понесла потерь в боевой технике, а потери в личном составе? Подполковник Ильин, напомните мне…
Начштаба открыл страничку рабочего блокнота.
– Согласно докладам командиров подразделений, общие потери бригады, включая потери при освобождении Евпатории, составили двадцать два убитых и около полусотни раненых. Из них восемнадцать ранено тяжело. Легкораненые не уходят с передовой, изъявляя желание продолжить бой. Кстати, что будем делать с эсэсовцами?
Майор Гальперин, внимательно изучающий карту, поднял голову.
– Эсэсовцев, товарищи, надо сжечь «Солнцепеками», эта зараза только так и лечится. Анекдоты про «хрустящую корочку» и «сгорел на работе» помните? Вот здесь шоссе пересекает глубокий овраг – значит, в боевой порядок они будут разворачиваться прямо за ним. Надо нанести удар по походной колонне. Я сделаю расчеты, учитывающие штормовой ветер. Все должно получиться.
– Товарищ майор, что такое «Солнцепек»? – спросил Василевский.
– Очень мощное оружие, товарищ генерал, дальний потомок ваших БМ-13. На каждой машине по двадцать четыре направляющих для реактивных снарядов калибром 220 миллиметров. Боевые части снаряжены очень мощной огнесмесью. В зоне поражения, которая для одного снаряда составляет тысячу квадратных метров, сгорает все живое. Вот вам, товарищ Василевский, эффект понравится, а немцам не очень.
В этот момент в дверь кунга постучали. Это двое рядовых принесли приготовленные каски, бронежилеты и камуфляжи. Еще несколько минут и генерал-лейтенант РККА Василевский с нашей помощью надел бронежилет и российский армейский камуфляж. То же самое проделал и майор госбезопасности Санаев. Единственно, что они сделали не по уставу, так это оставили открытыми петлицы со знаками различия. Это для того, чтобы наши бойцы видели, что перед ними генерал-лейтенант РККА в сопровождении майора госбезопасности.
С генерал-лейтенантом Василевским на позиции морских пехотинцев с Балтфлота отправлюсь я вместе с капитаном Тамбовцевым. У остальных есть дела и на командном пункте. Правда, Ильин посмотрел на меня обиженно, но дело начштаба управлять бригадой, а не бегать по передовой. Все, надеваю каску и киваю головой гостям:
– Пошли, товарищи!
5 января 1942 года, 16:47. Аэродром Саки