— Вы пытаетесь убедить нас, молодой человек, — проговорил картавый мужской голос, — что не тронули девушку, которая не хотела?
— Я не пытаюсь никого ни в чем убедить. Говорю честно: женщин никогда не принуждал. Неужели в это так трудно поверить?
— Так-таки и не принуждали? — в разговор вступил еще один мужчина. — Зная вашу репутацию…
— Зачем принуждать какую-то одну, если рядом десяток, которым очень хочется? — пожал плечами Филип. — И потом, насколько я понимаю, у меня репутация бабника, а не насильника. По-моему, это разные вещи.
— Разные, согласна, — прозвучал довольно молодой женский голос. — Да и не похожи вы на насильника с вашими ухмылочками. — Филип при этих словах обворожительно улыбнулся. — Но вот насчет десятка желающих как-то не верится. Еще расскажите, женщины дрались из-за вас, — закончила говорившая с ноткой презрения, но бывший разбойник ничуть не смутился.
— Моя леди, я выразился фигурально, имея в виду, что всегда без труда находил женщин, которые со мной были не прочь. Неужели за последние пару лет я столь сильно изменился внешне, и мне никто не верит? — спросил Филип с кошачьей улыбкой.
Несколько человек в зале хмыкнули, а Ив подумала: «Драться из-за себя он вряд ли позволял, скорее, выстраивал в очередь, а потом ублажал всех желающих.»
— Значит, вам все равно, с кем спать? Никогда не хотелось остаться с какой-нибудь одной женщиной? — продолжал тот же женский голос. — Мы для вас все одинаковы?
— Нет, моя леди, это не так. Я люблю женщин и ценю их, но, должен признаться, до встречи с моей женой все были одинаковы в одной весьма существенной детали, — усмехнулся Филип.
— Что вы имеете в виду? — на этот раз любопытствовал мужчина.
— Ни одна не могла принять меня целиком, — крестник Правителя перестал улыбаться.
По залу пронеслось возбужденное шушуканье. Наконец, картавый голос произнес:
— А ваша жена может это сделать?
— Да, может.
— Вам так хотелось похвастаться? — поинтересовался женский голос.
— Нет, моя леди, я предпочел бы вообще не обсуждать подобные предметы, — лицо Филипа оставалось серьезным. — Но я понимаю — рано или поздно до этого все равно дошло бы. Лучше на такие вопросы отвечу я, избавив супругу от неприятной обязанности.
В зале воцарилось молчание.
— Я надеюсь, моего слова достаточно, и уважаемая Звездная Палата не станет спрашивать Евангелину о том же?
— Вы так заботитесь о своей жене, молодой человек. Любите ее? — спросила графиня, не пытаясь скрыть участия в голосе.
— Да.
— Странно было бы, если б не любил, — фыркнул картавый. — Или признался, что не любит.
— Помолчите, барон, — осадили его сразу несколько женских голосов.
«Дамы, похоже, все его», — подумала Ив.
В амфитеатре снова повисло молчание, крестник Правителя стоял спокойно, опустив голову. Наконец женский голос произнес:
— Хотелось бы увидеть вас обнаженным.
— Да, конечно, моя леди, я удивляюсь, почему с этого не началось, — Филип усмехнулся и начал раздеваться.
Он быстро снял одежду и с улыбкой посмотрел в темноту перед собой. Шушуканье, начавшееся, когда он остался без рубашки, достигло апогея. До Ив долетали уже отдельные фразы, но слов она разобрать не могла, пока не высказалась графиня:
— Ну и дурочка же моя племянница! — заявила она. — Вы ее не выгораживаете, молодой человек? Она действительно с вами не спала?
— Нет, не спала, моя леди, — Филип еще шире расплылся в довольной улыбке.
— Повернитесь кругом, — потребовал очередной женский голос.
«Интересно, а подрочить они его не попросят?» — подумала Ив.
Молодой человек подчинился. Вид его спины вызвал несколько болезненных женских вскриков. Он снова встал лицом к залу.
— Можете одеться, — сказал мужчина, Филип узнал голос крестного и не заставил просить себя дважды.
Когда он оделся, картавый мужской голос произнес:
— Молодой человек, вы раскаиваетесь в том, что стали разбойником?
Филип на минуту задумался.
— Если б я мог изменить прошлое, не стал бы тем, кем был, уверяю вас. Но это не в моих силах, значит, незачем предаваться пустым сожалениям. Думаю, на избранном пути я вел себя вполне достойно, — крестник Правителя чуть улыбнулся. — Можно сказать, был честным разбойником.
— Так вы не раскаиваетесь? — настаивал голос.
— Я сожалею о неправильно выбранном пути, но не о том, как шел по нему, — твердо сказал Филип. — «Карьерой» своей не горжусь, хотя, как вы знаете, достиг многого.