Далее начался инструктаж. Я должен был зайти в комнату Назарбаева, склонить голову и не смотреть в глаза. Сразу у порога я обязан опуститься на колени и продвигаться к креслу Назарбаева на четвереньках. Когда я подползу вплотную, Назарбаев сам протянет мне правую руку. На среднем пальце его руки будет перстень, который мне надлежит поцеловать, а затем, стоя на коленях, и смотря в пол, — прочитать клятву, которую получил накануне. Закончив произнесение клятвенной речи, я должен дождаться прикосновения ладони к своей голове, после чего также на четвереньках, не поворачиваясь к нему спиной, — немедленно вернуться к двери и покинуть комнату, поднявшись с колен только у самой двери. Здесь меня будет ждать Утемуратов.
Когда Утемуратов закончил разъяснение процедуры обряда посвящения, в комнату, как по команде, вошли два офицера в масках и всеоружии. Утемуратов подтолкнул меня к двери. Я открыл ее машинально.
Дальше все происходило как в дурном сне. Я очнулся только когда меня коснулась рука тестя. На среднем пальце руки был огромный перстень сделанный в виде головы лошади. Лоб лошади был выполнен в виде оттиска печати и на ней латинскими буквами выгравированы инициалы «NAN». Я прикоснулся губами к холодному металлу и сбивчиво, но на удивление рьяно произнес текст клятвы.
Второй раз я пришел в себя, когда уже оказался за порогом комнаты. Меня по дружески за плечи поднял с колен Утемуратов, тепло обнял и сказал: «Теперь ты должен понимать, что с момента, когда ты произнес клятву, мы с тобой братья одного ордена и члены одной семьи». На глазах у него были слезы. Я по-прежнему находился в состоянии шока и не до конца верил, что все это происходит со мной наяву, в реальной жизни. Утемуратов, по всей видимости, заметив это, поднес мне стакан виски и я залпом выпил налитое.
В машину мы с ним сели уже без охраны. Приехав к Утемуратову, я снял с себя халат и обулся. В доме уже был накрыт стол — нас ждала закуска и спиртное. Мы молча пили виски, пока Утемуратов не предложил немного проветриться и прокатиться по городу. Был поздний вечер. Дарига с детьми были на отдыхе за границей. Только в тот момент я понял, почему так настаивал на их поездке Утемуратов. Для нас этот вечер оказался достаточно бурным. Я и Утемуратов проехались по всем ночным клубам Алматы, и везде его знали и встречали как дорогого гостя — подчеркнуто радушно и приветливо. Уже под утро Утемуратов привез меня домой. Проснулся я только к обеду. От хмельного тумана в голове вчерашний день мне казался дурным сном — долгим, тяжелым, но совершенно неестественным сном.
В этот же вечер Утемуратов в своем загородном доме устроил званый ужин в честь моего посвящения. Собрался узкий круг лиц, особо приближенных к Назарбаеву: Ни, Абыкаев, Утемуратов, Абишев, Балгимбаев. Еще вчера эти люди были для меня недосягаемыми, а сегодня они смотрели на меня совершенно дружелюбно, я бы даже сказал, с участием.
Я понял, что все они, так же как и я, прошли обряд причастия и теперь для них я «свой», и принят как равный среди равных. Все ждали Назарбаева. Он приехал около девяти вечера. Встречали его на улице и, когда он вышел из машины, каждый поцеловал его руку, склонившись на одно колено. Я был последним. После такого уже вполне ожидаемого для меня приветствия все прошли за стол. За ужином Назарбаев сказал короткий тост, в котором представил меня как нового члена семьи. Он также объявил, что моим порученцем выступил Утемуратов и вся ответственность лежит на нем. В тот момент я и не предполагал, что вопрос ответственности — не пустой.
После этого Назарбаев прошел в дальнюю комнату, где принял всех «тет-а-тет». Я заходил последним. К своему стыду, я уже привычно у входа опустился на колени и пополз к тестю. Он разрешил мне сесть в кресло и произнес речь. Его слова были краткими, но пронзили меня до последнего нерва. «Страна переживает сложные времена… у руководства много врагов… для становления и процветания Родины нужны преданные и надежные люди…». В целом из его слов стало ясно, что мне он доверяет свою безопасность, и, в нагрузку, информационную безопасность страны. Особо он отметил, что главная опасность нарастает от нарождающегося класса национальной буржуазии. Начать свою деятельность я должен был с финансовой полиции.