— Но здесь как раз именно от тебя всё и зависит.
— Но я не могу жить вот так! Мне нужны люди, друзья, родители, женщины, в конце концов, может быть, даже дети! Я хочу ходить вечерами по городу, по живому городу, с огнями, магазинами, хочу смотреть телевизор, хочу пить пиво и ходить на рыбалку с Генкой… и вообще, я хочу всё, как было… Что я здесь делаю? Кто я? Что здесь вообще происходит? Я не понимаю! Я ничего не могу понять! Здесь всё происходит само собой, исчезают разрушенные дома, ненужные вещи, испорченная еда, или вдруг в середине лета яблоня разрождается гигантскими яблоками — что это? Как это происходит? Кто всё это делает? Здесь даже невозможно лишний раз выпить — вдруг это кому-то не понравится, и завтра исчезнет весь алкоголь? И откуда знать, что через час этот кто-то не решит, что я здесь тоже лишний, как проеденная молью шуба? Ведь моль тоже ликвидирована… вместе с шубой! ни собаки, ни кошки, ни крысы… А рыба есть! Почему рыба есть?! Рыба есть, а червей нет! Дурдом! Как можно жить в таком бардаке?
— Она появилась недавно. Раньше её не было.
— А смысл? Когда она мёртвая, она исчезает! Её нельзя хранить, посушить, засолить! Ну да, бери, сколько надо, и сразу съедай! Конечно! Гринпис отдыхает!
Из комнаты послышалась музыка. Ю и Ал прислушались… Музыка повторилась.
— Что это? — спросила Ю.
— Это телефон?! Твой, кажется! Беги скорей, где он?
Ю побежала в комнату и сразу вернулась, протягивая Алу мобильный:
— Это тебя. Генка.
— Генка? — Ал выхватил телефон и закричал: — Алло! Генка! Привет! — и пошёл на террасу.
Пока его не было, Ю задумчиво мешала ложечкой чай.
— Ну вот… Думаешь, он возьмёт тебя с собой? — спросила она куклу.
— Оказывается, ничего не случилось, все живут, как жили, всё стоит на месте, Генка работает, они забрали детей из Братеево в Озёрск, дети учатся, Ленка устроилась работать в школу, их возит школьный автобус. Он даже и не помнит про тот ураган! Как здорово, Ю! Всё есть, всё на месте! — он поднял её и закружил. — Мы едем в Москву! Или нет, сначала в Ранск! — он отпустил её. — Ю! Проснись же, Ю, — потряс её за плечи, — просыпайся, мы возвращаемся к нормальной жизни!
— А где же мы сейчас? — развела Ю руками.
— Я не знаю, что это такое, и мне, честно сказать, уже по фигу, если можно отсюда выбраться.
Он вышел и принёс большую сумку:
— Берём только самое необходимое… До Ранска поедем на машине. На той улице, где жили Ширяевы, через два дома по той стороне в гараже есть целая машина, и бензина должно хватить, а там разберёмся. Там же, в конце концов, поезда ходят, если, как Генка говорит, всё на месте и ничего не случилось… Тебе надо сумку найти…
— Мне не надо.
— Ты что? Никак не очнёшься? Давай соображай скорей, что будешь брать.
— Я не поеду.
— ?
— Я не поеду… не могу… не хочу…
— Как это не поедешь?
Ю, отрицая, крутила головой.
— Там мама и отец, там твой муж, твой сын, наконец.
— Они уже научились жить без меня.
— Ты думаешь, без тебя им лучше?
— Ни лучше, ни хуже. И не надо придумывать мне чувство вины, у меня его нет, и чувства стадности и коллективизма тоже. Мне не надо никакой любви, никакого карьерного роста и обеспеченной старости, я вообще не хочу ставить какие-то странные цели, к которым нужно стремиться, чтобы потом оказалось, что это было нужно только какому-то выдуманному глобальному человеческому честолюбию. Я хочу жить без этой вязкой паутины из выдуманных и навязанных желаний, чувств и всякой другой белиберды, которой с рождения человека засыпают так, что он до самой смерти думает, что вся эта насыпь из чужого мусора и есть он сам…
— Ладно. Тише, тише, тише… Но тогда в чём смысл? Какая цель? К чему стремиться? Что ты тут делаешь? Ходишь и смотришь. Что сегодня исчезло, что появилось. Круто. Раньше хотя бы книги читала…
— А ты? Почему ты здесь не читаешь книги?
— А смысл?
— Вот, вот. Гордость, ничтожество, хорошо и плохо, вечная борьба полов — бесконечно долгая жвачка, которую спасает только возможность, что что-то подобное случится с тобой в реальной жизни. А здесь ничего этого нет! Не случится! Наука и религия здесь тоже не действуют. Всё! Даже не получается сидеть в норе и пользоваться благами ушедшей цивилизации! Она просто тает на глазах! Какое счастье!..
— Послушай, но здесь вообще неизвестно что может произойти в любую минуту! Здесь даже не знаешь, чего бояться, что вообще здесь может быть!
— Здесь не надо бояться. Здесь я не боюсь.