– Так это, мил человек… – вздохнул Степан Ильич. – До 2050 году я вряд ли доживу-то…
– Ой, да что вы, – рассмеялся Сергей Борисович. – Вон вы какой, крепкий еще! Рука просто каменная! Но, на всякий случай…
Чиновник щелкнул замками портфеля и достал красивую, разноцветную бумажку в рамке. Специально приготовил к завтрашнему дню – там состоится мероприятие по случаю выхода на пенсию главврача местной поликлиники, но раз такое дело… да и бумажка от конторы племянника – за сутки еще одну сделает, с него не убудет.
– Вот! – торжественно произнес глава администрации. – Сертификат на бесплатный гроб! Так что, если не доживете – то без крыши над головой точно не останетесь! Только ты, дед, это… ты не подумай, что я тебя тороплю – упаси Бог! Но срок действия сертификата пять лет, так что ты постарайся успеть…а то пропадет!
Фронтовик от столь неслыханной щедрости просто потерял дар речи… что тут сказать-то? Пообещать не обмануть ожиданий?
К счастью, неловкое молчание прервал водитель чиновника, вошедший в кабинет с двумя красными гвоздиками.
– Зачем две-то, балбес? – прошипел Сергей Борисович.
– Так вы сами приказали – парочку, – попытался реабилитироваться Виталик.
– Так я фигурально выражаясь! Эх, ладно…
Мужчина на секунду задумался. Вручить ветерану один цветок – так потом в этих ваших Интернетах комментаторы напишут – мол, зажали денег на цветы герою. Ладно, пусть будет две.
– Все, уважаемый, сейчас сделаем пару фото – и не смею вас более задерживать, отвлекать от заслуженного, так сказать, отдыха! – вновь улыбнулся глава района. – Только цветочки и сертификат, будьте любезны, держите так, чтобы медальки не загораживать…
Опять защелкал фотоаппарат, сверкая вспышкой, как осветительная ракета, после чего Виталик вежливо, но настойчиво выпроводил старика в коридор.
– Готовьте статью, – распорядился чиновник. – Так и так, принял заслуженного героя, предпринял ряд мер, направленных на улучшение быта ветерана, вручил ценный подарок. И чтобы везде – и на бумаге, и на сайте – везде было! Фотки там сами выберете, какие получше.
– Сделаем, – кивнула журналистка, царапая ручкой в блокноте. – Материал сейчас пускать?
– Зачем сейчас? До 9 мая три недели еще! Давайте там, ближе к празднику, чтоб, как это в вашей среде говорится, информационный повод был. Да и забудут к праздникам, если сейчас пустить…
Домой Степан Ильич вернулся в подавленном настроении. В поселковую администрацию он изначально не верил. На районную надежда была побольше. Хотелось верить, что там начальник не просто начальник, но и человек! Однако, здравствуйте…
Но ничего! До Берлина дошел – и до губернатора дойдет! Пусть, не сегодня. И, может, не завтра. Но точно дойдет.
Самым радостным во всей поездке оказался момент возвращения домой. Поселок, хотя и небольшой, неказистый, почти заброшенный старожилами, но он свой, родной. Какой-то по-своему теплый. И тепло исходило не от каменных домов дачников, обнесенных заборами под два метра. Наоборот – от этих строений веяло каким-то холодом. Чем-то чуждым. Чем-то пришлым. Тепло зиждилось в покосившихся избах, сложенных из бревен и шпал, обмазанных глиной, в которых оставались немногочисленные старики. Потомки тех, кто тут испокон веков жил. Все их позабыли, все бросили. Только почтальон приходит раз в месяц, приносит пенсию. Другим нет дела.
А старики живут. Ровесники Захарова – кто еще Ленина живым помнит. Коптят себе потихоньку. Дрова рубят – вон дым из трубы валит. Огороды возделывают, огурцы солят. Жизнь любит сильных. И нет сильнее народа, чем народ-Победитель.
Постукивая тростью по наледи, сковавшей тропинки, фронтовик шел к своему бараку с худой крышей, в котором прожил больше семидесяти лет. Далеко не самая плохая жизнь – есть, чем гордиться и есть, что вспомнить. Память уже не та, время стерло многие лица и имена. Стойкость осталась. Стойкость, впитанная с молоком матери-крестьянки, стойкость, укрепленная краюхой пахучего советского хлеба, стойкость, закаленная свистом пуль на Войне.
Недалеко от дома ветеран приметил знакомую машину – потрепанный Форд темно-зеленого цвета, стоящий на обочине с открытым капотом и склонившуюся над ним фигуру охранника из сельсовета.
– Здрав будь, Валерка, – поздоровался сержант.
– О, Степан Ильич! Здравья желаю!
Захаров протянул руку, но мужчина показал ладони, черные от отработанного масла, и подал запястье.