И с розыском мужа покойной – Льва Александровича Трапезникова – тоже полная неясность: он не собирался никуда выезжать, не намечал никаких командировок, а просто в одно прекрасное весеннее утро вышел из дома и не вернулся. Пропал, исчез, растворился без следа!
Серов уже побывал в розыскном отделе и ознакомился с делом, тощим, как тетрадка первоклассника. В корочках были подшиты лишь несколько официальных, в общем-то, ничего не значащих бумаг. Родственников у Льва Александровича не осталось, детей он с женой не нажил. Имел фирму, дела которой шли с переменным успехом: так, бизнесмен средней руки, как теперь принято говорить. Его машина осталась на стоянке недалеко от дома, и ее никто не вскрывал, кроме жены, предоставившей розыскникам возможность осмотреть автомобиль. Среди пострадавших в несчастных случаях и неопознанных трупов Трапезникова не обнаружили. Сотрудники его фирмы в один голос утверждали: Лев Александрович всегда был примерным семьянином и не имел врагов, а с партнерами по бизнесу все вопросы решал полюбовно. Если бы его вдруг захватили как заложника, то давно бы уже потребовали выкуп, но по прошествии времени и эта версия отпала. Загранпаспорта он не получал и никогда не высказывал намерений поехать за границу для отдыха.
Куда же он мог деться? Стал жертвой случайного преступления? Но где тогда труп? Как-то не верится, что случайно напавшие на него преступники могли все заранее предусмотреть и надежно запрягали тело, зарыв его в лесу или утопив. Самое интересное: на работу он обычно ездил на автомобиле, но в тот день не воспользовался им, хотя машина стояла с полным баком и в исправности. Загадка, для разгадки которой чуть ли не в пору прибегать к услугам экстрасенсов.
По сведениям, буквально по крупицам собранным розыскниками, ни с какими криминальными структурами Лев Александрович связан не был, к уголовной ответственности никогда не привлекался и долгов его фирма не имела. Никто на нее не «наезжал», рэкетиры не одолевали, кредиторы не досаждали – внешне все вполне пристойно и благополучно. Однако Трапезников бесследно исчез, а потом погибла его жена!
– Остается только работать, – прервал затянувшееся молчание Серов. – Все равно за нас никто ничего не сделает. Но я уверен: между исчезновением Трапезникова, смертью его жены и ее обращением ко мне за помощью есть какая-то связь! Просто мы ее пока никак не можем нащупать.
– Не сегодня завтра получим акт судебно-медицинской экспертизы, может быть, тогда что-нибудь прояснится? – предположил Тур.
– Посмотрим, – буркнул не любивший загадывать Сергей. – Кстати, есть что-нибудь по отпечаткам пальцев, обнаруженным в квартире?
– Эксперты работают, – зевнул Володька.
Вечером Серов отправился к Ларисе. Ехал он с тяжелым сердцем, так и не придумав, как лучше сообщить ей о гибели Татьяны.
Лариса встретила его в длинном, перехваченном широким поясом тонком шелковом халате, выгодно подчеркивавшем достоинства ее фигуры. Едва успев закрыть дверь, она обвила шею Сергея руками и жарко поцеловала в губы, прижимаясь к нему всем телом. Он тоже обнял ее и нежно поцеловал, ощутив тонкий аромат дорогих духов. А она уже расстегнула его пиджак, развязала галстук и ощупью принялась за пуговицы на рубахе, шепча, как в бредовом забытьи:
– Я так ждала, так ждала…
Серов развязал пояс ее халата, распахнул его и, чуть наклонившись, ласково коснулся губами твердого коричневатого соска. Лариса затрепетала от едва сдерживаемого желания, глаза ее, казалось, стали еще темнее, и в глубине их зажегся хорошо знакомый ему огонь. Он знал – потухнуть ему суждено не скоро.
Сняв с него пиджак, она небрежно бросила его на пол, одним движением плеч заставила соскользнуть со своего тела тонкую шелковую ткань халата и, оставшись совершенно обнаженной, властно потянула Сергея за собой, через гостиную, в полумрак спальни, где стояла широкая, белая с золотом – в стиле Людовиков – кровать.
Нетерпеливо помогая ему раздеться, она, словно в исступлении, жадно целовала его лицо, плечи, грудь, без конца оглаживала жаркими мягкими ладошками и шепотом умоляла:
– Ласкай меня, ласкай!
Сергей крепко сжал ее в объятиях, и она приникла к его губам в долгом поцелуе, увлекая его на широкое ложе и слегка царапая спину длинными острыми ногтями, покрытыми темным лаком. Он ощутил себя в ней, и Лариса глухо застонала, обхватив его бедрами. На какое-то мгновение она вся напряглась, как струна, и тут же полностью расслабилась, целиком отдаваясь во власть его любовных желаний, готовая, как покорная раба, выполнить любую его прихоть, щедро подарив небывалое наслаждение и ему, и себе.