— До ближайшего источника у подножия гор воды нам хватит. Потом перейдем перевал и там до побережья рукой подать, — Марвин показал вперед. — Перевал немного левее. А источник прямо.
Я хотел снова завалить его вопросами, но посмотрев на небо, заметил большую птицу, которая пикировала прямо на нас.
Марвин поднял голову и сразу схватил свой лук.
— Это хонгор! — крикнул он. — Готовится атаковать.
Я тоже вооружился луком и, как и Марвин, достал стрелу. Руки сами натянули тугую тетиву.
Птица, поняв, что мы ее заметили, быстро поднялась к низким тучам.
Марвин слегка расслабился и посмотрел на меня.
— У тебя звериное чутье, Кранц, — произнес он уважительно. — Атакует хонгор стремительно, его клюв пробивает шлем и доспехи, когтями он хватает жертву и уносит в горы в свое гнездо. Там принимает человеческое обличье и начинает мучить пленника, вырезает печень, сердце и ест.
Я не поверил. Что за хрень? Птица-оборотень? Откуда Марвин знает? Но спрашивать не стал. Мало ли какие у них тут предрассудки. Мое внимание привлекла другая птица. Что-то среднее между грифом и вороной. Размером поменьше хонгора, она, тем не менее, смело напала на него, издав устрашающий крик.
Схватка была короткой. Грифо-ворона дважды попала клювом в грудь и шею хонгора, когтями отбив его ответные попытки ударить клювом. Полетели перья и кровь. Хонгор заверещал и резко развернувшись, улетел в сторону гор.
Проводив его глазами, я стал искать ворону, но ее нигде не было.
Она как будто испарилась. Появилась ниоткуда и исчезла в никуда.
Марвин поднял забрало и внимательно смотрел на меня.
— Что? — спросил я его.
— Мне кажется, это была Фреха. Она тогда ушла пешком в лес, а позже я заметил такую же птицу над деревьями. Парням не сказал, потому что не был уверен. Вряд ли это совпадение, Кранц.
Скоро ли я перестану удивляться чему-либо? Надо быстрее адаптироваться. Не пристало тысячнику ходить с отвисшей челюстью.
— Думаешь, она меня охраняет? — спросил я.
— Было бы неплохо, — Марвин кивнул. — Мы тут вдвоем на незнакомой территории и шансов добраться к своим у нас не так уж много.
Он сложил пустую поилку. Мы сели верхом и легкой рысью направились дальше.
— На чьей мы территории? — спросил я. — Как насчет наместника Риффена в Корханесе?
Марвин какое-то время раздумывал, как покороче ввести меня в курс дела.
— Корханес — это неприступная крепость, форпост в этой дикой провинции, — начал он. — Провинция Шама не так давно вошла в состав Империи. Здесь сходятся границы царства гоблинов на северо-востоке, нашей Империи на юго-востоке и королевства Тоширунгов на западе. Еще есть Великая степь на севере, но кто сейчас там верховодит, неизвестно. Оттуда давно никто не появлялся. И никому в голову не придет соваться туда меньше, чем в пятьдесят тысяч всадников.
— Мы проиграли последнюю битву с гоблинами? — спросил я.
— Нет, — тут же отозвался Марвин. — Но и не выиграли. Их оказалось в три раза больше, чем мы думали. Гоблины набрали наемников и еще всякого сброда из приграничных с Великой степью районов. Они напали неожиданно, нарушив перемирие.
— Сколько всего их было? — продолжал расспрашивать я. — И сколько было нас?
— Их было больше ста пятидесяти тысяч, — ответил Марвин. — Наш армейский корпус состоит из двадцати отрядов по тысяче. Если бы врагов было тысяч пятьдесят, мы бы их уделали. Но когда их семеро к одному, это очень сложно.
Ни хрена себе. Наша маленькая армия не проиграла битву такой ораве врагов и организованно отошла, оставив арьергард.
— Какие у нас потери?
Лица Марвина я не видел, но почувствовал, как он помрачнел.
— Потери неравномерные. Мы же были, как всегда, в первом ряду, — сказал Марвин глухим голосом. — От моей сотни осталось тридцать пять человек. Теперь уже тридцать три. От нашей тысячи всего человек триста, считая раненых.
Реально мясорубка, — подумал я.
Чертовы гоблины, убили семь сотен моих бойцов.
— Первым делом, как вернемся, надо собрать наших, — продолжил Марвин. — Всех раскидали по другим отрядам, чтобы сформировать ровно десять тысяч. В арьергарде почти две тысячи осталось, но там наших нет, только свежие, те, что в битве почти не пострадали.
Получается, всего мы потеряли восемь тысяч, меньше половины.
— Какой урон мы нанесли врагу?
— Весь этот сброд мы рассеяли, сколько там разбежалось живых, не знаю. А гоблинов почти уполовинили. Убитых у них три к одному нашему. Они отступили к своей границе и в ближайшее время рыпаться не станут.