— Ну что ты делаешь? Твои ноги! — Марвея проявил чудеса акробатики, не опустив свой вес землянину на бедра и застыв над ним, опираясь коленями о диван.
— К черту ноги… ты здесь! — он потянул к себе Синеглазого, гладя пальцами по шее вдоль выступающих позвонков и зарываясь в волосы, — Я так по тебе скучал, — выдохнул в губы, с отчаянной нежностью раскрывая их своими губами, медленно проникая языком вглубь, осторожно ласкаясь к его языку и чувствуя, как внутри больно-сладко что-то вздрагивает. Они целовались пока хватало воздуха, а потом Марвея, словно обессилев, опустился рядом, положив голову землянину на плечо и уткнувшись лицом куда-то ему в шею.
— Без тебя так одиноко, Сморколов… холодно так… знаешь, я с тобой размяк… успел отвыкнуть от холода… или наоборот, к теплу привыкнуть. Здесь нет сморков и свет не нужен, а все равно не уснуть… холодно…
Редж обнял его одной рукой, другой гладя по волосам и целуя в светлые пряди.
— И зачем? Зачем так мучить и меня, и себя? Ты же знал, куда летишь. Почему не сказал? И что это за дурацкие разговоры про какую-то месть, дуэль? Я ведь тебе еще там, на Тармаэлиде, говорил, что мне не за что тебе мстить. И тут… Я все понять не мог — то ли я с ума сошел, то ли ты.
— Ну хорошо, Рэй, в бездну месть… но ты был моим рабом, я тебя наказывал, держал на цепи… — он тяжело вздохнул, — боги, Рэй, я ведь изнасиловал тебя. После этого нормальные отношения невозможны.
— Изнасиловал?! Марвея, ну ты… — Редж покачал головой, не в силах подобрать слова, и хотя формально тармаэл был прав, землянин никак не ожидал, что их отношения можно было вот так повернуть, — тебе не кажется, что уж в этом-то мы многократно квиты.
— Ты меня соблазнил… это другое…
— Марвея, считай, что это было давно и неправда… ну то есть, что ты меня типа… Мы после этого с тобой в одной постели полгода спали, и рабом я тебе был только на чужих глазах… или скажешь, что я много о себе возомнил?!
— Не скажу. Я потом не относился к тебе, как к рабу, но… одно дело, когда тебе в плену деваться некуда, а сейчас ты свободный человек, ты можешь завести себе нормальную семью, детей, а не связывать свою жизнь с мужчиной… да еще и бывшим врагом…
— Та-а-ак, — Редж повернулся к нему вполоборота и двумя ладонями убрал волосы от лица тармаэла, чтобы смотреть прямо в глаза, — То есть ты посчитал, что это все был сдвиг в мозгу на почве плена и сидения на цепи, а теперь меня надо вернуть к нормальной жизни? Или и вовсе просто единственное доступное мне в тех условиях развлечение и сейчас ты вообще не понимаешь, зачем я ищу с тобой встречи?
— Второе не исключает первое, — очень тихо ответил Марвея.
— Зачем тогда целовать себя позволяешь?
— Затем же, зачем не смог вышвырнуть из постели раба для ловли сморков… — его голос дрогнул, а в глазах промелькнуло то самое беспомощное выражение, от которого у землянина щемило сердце и которого тот долгое время боялся, что господин не простит ему.
— Зачем вообще спасал… надеюсь, ты не думаешь, что я все из-за того же сдвига на рожон лезу?!
— Не думаю… я и не мог тебя спасти, Рэй, как бы ни хотел, как бы с ума ни сходил от мысли, что ты где-то там умираешь… Тармаэлы не могут вот так попасть в то место, где никогда не были.
— Так это был не ты?!? Но ты же сказал, что тот поцелуй в пещере…
— Я… это был я…
— Ничего не понимаю… — Редж помотал головой.
— Но я вроде живой, — потрясенно пробормотал Редж, чувствуя, как внутри тоненькой струйкой пробирает холодок — его больше напугали не слова тармаэла, а нечаянная слезинка из глаз всегда умевшего держать эмоции под контролем безупречного аристократа и воина.
— Живой, — улыбка тармаэла получилась слегка вымученной, — Либо ваши врачеватели волшебники, либо ты сам…
— Марвея, — Крысолов осторожно сжал его плечи и приник губами к щеке, собирая соленую влагу, добрался до уголка глаз и поцеловал, ощущая щекотку сомкнутых ресниц, и прошептал в висок, — Оставайся, а то вдруг я теперь умру без тебя…
— Не шути так.
— Так останешься?
— Да, но…
— Никаких «но», я тебя не отпущу, — Редж уже увлеченно целовал шею тармаэла, путаясь в светлых волосах, — Ты же не будешь драться с калекой? — он чуть прикусил тонкую кожу, вырвав у Синеглазого вздох, наводящий на мысли, что выбранный метод убеждения успешно действует.
— То есть драться ты не можешь, а… все остальное…
Редж вздохнул, обдумывая, что будет худшей пыткой — секс с не зажившими переломами или ожидание, пока они заживут рядом с Марвеей — и потерся носом о шею тармаэла:
— Ну я же тебя не только поэтому прошу остаться, — Крысолов с сожалением отстранился и с улыбкой посмотрел в синие глаза, — Чаю хочешь?
— Чаю? — тармаэл похлопал своими умопомрачительно длинными ресницами, — Ну хорошо… давай чаю…
— Сейчас, — Редж оперся обеими руками о диван, с усилием поднялся и поковылял на кухню.
Приготовить чай дело не хитрое, даже если сердце бешено колотиться. Редж щелкнул по кнопке чайника, потянулся за кружками в шкафчике.
— Тебе помочь? — тармаэл подобрался неслышно.
— Марвея, про калеку я пошутил, — Редж обернулся, — Приготовить нам чай я вполне в состоянии. Но у меня, правда, только в пакетиках. Ты какой будешь, черный или зеленый?
— На твой вкус, — он пожал плечами, — Но все-таки чашки с кипятком я тебе, пожалуй, носить не позволю. Может, ты и не калека, но ты и без этих штук, — он кивнул на гравикостыли, — неуклюжий…
— Как койя? — усмехнулся землянин, вспоминая фразу про какого-то забавного тармаэльского зверя.
— Да, койе чашки с кипятком лучше не давать, — Синеглазый улыбнулся.
Тармаэл пил чай маленькими глотками, а Редж смотрел на него, забывая про свою кружку. На миг пришло ощущение, что они и не расставались — так правильно было ощущать Синеглазого рядом, вот так по-домашнему попивающего чаек по вечерам.
— Марвея… у тебя не будет проблем из-за меня? — тихо спросил Редж.
— У меня нет. Я тут, считай, что самый главный на Гансаэлле, а Тармаэллиде глубоко безразлично, чем занимается ее изгнанник, пока интересы Императора соблюдаются. Проблемы могут быть у тебя, — тармаэл тяжело вздохнул.
— Если бы военным было какое-то дело до того, что мы с тобой можем встретиться на одной планете, мне бы не дали визу. Так что об этом можно не беспокоиться.
— Это не все. У вас другая культура…
— У нас даже браки между мужчинами официально разрешены, не вижу в нашей культуре никаких проблем.
— И что? Мы вот так запросто можем пойти куда-то с твоими друзьями и никто на нас не обратит излишнего внимания? А твои родители с радостью примут такой выбор и смирятся с отсутствием внуков и тем, что твой род на тебе оборвется? И толпы ваших кошмарных служителей прессы не будут осаждать твой дом, если они узнают, что твой любовник тармаэльский посол?
— Если это все перечисленные непреодолимые препятствия, то я не понимаю, какого черта мы потеряли столько времени! — Редж хотел подобраться к тармаэлу поближе и пустить в ход проверенные методы убеждения, но громоздкие костыли задели хлипкий журнальный столик и оставленная там кружка полетела на пол. Впрочем тармаэл поймал ее налету уже вполне будничным жестом.
— Я знал, что кипяток тебе доверять нельзя, хорошо, что он уже остыл, — заметил тармаэл, ставя кружку на место и стряхивая капли чая с рукава пиджака.
— О, черт! Мне еще неделю с этими клетками на ногах мучиться! И я не знаю, как я эту неделю переживу, а ты нашел меня чем пугать — какими-то дурацкими журналистами! Меня гораздо более беспокоит вопрос, кто будет ловить мои кружки с кипятком, если ты опять уйдешь? — от смущения Редж начал паясничать.
— Ну хоть на службу в посольство мне можно будет иногда отлучаться? — невозмутимо спросил Синеглазый и принялся стягивать с плеч обрызганный чаем пиджак.
— Хммм… наверное… А дальше?
— Что дальше?
— Продолжай то, что ты делаешь. Я думаю, тебе лучше снять официальную одежду, а то там в кружке еще чай остался. Я тебе свою футболку дам, — быстро добавил Редж в ответ на не совсем добрый прищур ярко-синих глаз.
Порывшись в шкафу и выудив оттуда наиболее приличную белую футболку, Редж обернулся и тут же замер, шумно втягивая в себя воздух — тармаэл стоял рядом в расстегнутой рубашке.
— Я решил проследить, чтобы ты не опрокинул на себя шкаф, — сообщил он, ненавязчиво отбирая футболку от землянина, тот тут же пристроил освободившиеся руки у Марвеи на талии, наслаждаясь ощущениями обнаженной кожи.