— Вы безрассудны, — тихо сказал Отт.
Да, кашалот тебе в глотку.
— Кого из твоих людей она готовила, чтобы убить тебя? — надавил он. — Ты должен иметь представление. Почему она должна оставаться с тобой? Сломленный, редкозубый мясник в шкуре носорога, который живет для заговоров и лжи. Ты, должно быть, догадался, что она скоро попытается избавиться от тебя. Наверно ты сам убил ее вчера, прежде чем она смогла признаться, что ненавидит тебя?
— Я бы увернулся от него, — сказал Отт.
— Что?
— От вашего кулака. Когда вы решите, что я полностью отвлечен яростью, вы, я подозреваю, собираетесь нанести удар правым кулаком как можно сильнее, надеясь разбить мою голову о стену и ошеломить меня. Затем вы собираетесь поднять меня за рубашку и бить по мне снова и снова, возможно, сначала засунув эту тряпку мне в горло. Вы заметили мой глаз. Но я никогда не позволю вашей руке скользнуть в мою слепую зону, адмирал, так что я просто увернусь от удара и разберусь с вами.
Исик почувствовал себя голым. Отт почти идеально описал его намерения.
— Гнев, как и страх, обостряет чувства до остроты бритвы, — продолжал мастер-шпион. — Вы бы лучше подняли какую-нибудь интеллектуальную проблему. Абстрактные мысли ослабляют нашу защиту. Даже у меня нет полного иммунитета.
Отт прислонился спиной к стене, снова успокоившись:
— Сказать вам, что меня сейчас занимает? Нилстоун. Я не верил в его существование и смеялся над доктором Чедфеллоу, который верил. Но, как мы оба знаем, Камень ужасно реален. И, похоже, задолго до того, как Арунис извлек Красного Волка из глубин и расплавил его, обнажив артефакт, кто-то еще на борту «Чатранда» тоже знал о нем.
Отт достал из жилетного кармана клочок пергамента, развернул его и небрежно передал Исику:
— Это пришло из корабельного трюма. Мой человек вырвал его из пасти крысы, если вы можете в это поверить. Наверное, она собиралась им поужинать.
Исик наклонил пергамент к свету свечи. Обрывок крошился и обгорел с двух сторон, но он все еще мог разглядеть крючковатый почерк.
— ...кличь его ОКО ДРОТА, или Арквали НИЛ-СТОУН, — про́клятый кмень, уверен будь, — бо убиет он каждого коснувшегося с быстротой, отвратительной для зреющего, убиет всех, окромя самых малых паразитов, которые в дальнейшем страдати от чудных перемен.
Кмень сей ваша Чародейка погребла в ВОЛКЕ ИЗ АЛОГО ЖЕЛЕЗА, недавно схваченном архи-еретиком НЕССОМ и утерянном в хаосе его падения.
— Язык — загадка, — сказал Отт. — Почти арквали, но не совсем. Можно было бы подумать, что это просто старо-арквали, за исключением того, что в нем прямо говорится о краже Красного Волка Шаггатом всего сорок лет назад. Это не почерк Аруниса: у нас есть образцы его почерка в заказах на покупку, которые он выписывал как мистер Кет; и это не похоже на чародея — передавать какие-либо свои секреты письменно.
— Здесь у нас самые странные обстоятельства, так? Кто-то на борту «Чатранда» знал, что нас ждет — не только то, что мы обязательно найдем такую вещь, как Красный Волк, но и то, что в этом Волке содержится ужас под названием Нилстоун. — Отт неожиданно прямо посмотрел на Исика. — У вас не возникло никаких мыслей относительно того, кто мог бы такое написать?
Исик вернул пергамент:
— Теперь ты хочешь, чтобы я выторговал свободу, которую ты никогда не дашь.
— О, а вы уверены? — спросил Отт. — Я не отказываюсь ни от чего, что может быть полезно императору. Помогите мне снова увидеть вас в том свете, в каком я видел вас эти несколько десятилетий, и все возможно.
— Правда? — спросил Исик. — Ты можешь вернуть мою дочь к жизни?
Отт неопределенно пожал плечами:
— Закройте ваш разум от всего, адмирал. Но сегодня давайте больше не будем говорить о женщинах. Что насчет Рамачни? Кто или что он такое?
Вот оно, подумал Исик. Твое настоящее слепое пятно, то, что тебя пугает.
— Разбуженная норка, так?
Отт просто посмотрел на него. Вопрос явно не заслуживал ответа.
— Что ж, — сказал Исик через мгновение, — при этом он маг. Волшебник, который служил вице-королям Бектуриана и мог превратиться в золотого орла, если верить...
— Он в коме или просто крепко спит? Можно ли рассчитывать, что он убьет чародея?
Исик почувствовал, как у него упало сердце. Рамачни ответил на этот вопрос достаточно ясно. Арунис был сильнее, по крайней мере, в этом мире; Рамачни был гостем, вынужденным в изнеможении ползти обратно в свой собственный мир. Исик подумал об уходе мага, о меланхолии, охватившей их всех. Рамачни доверил им найти способ сохранить Таше жизнь, и они потерпели неудачу. И теперь Отт снова пытается играть с ним.