— Разбойник! — вдруг закричал Атнер в восторге.
— Это еще что такое? — остановилась возле него Евгения Карповна.
— Ну правда же, Евгения Карповна, посмотрите сами, — с восторгом глядя на огромное дерево, вставшее на пути, ответил Атнер. — Разбойник вышел на дорогу с дубинкой в руке.
Весь отряд невольно остановился, рассматривая огромный причудливой формы дуб. Рос дуб из одного корня, но двумя стволами, которые снизу расходились, а потом снова сошлись, крепко обнялись и будто бы даже срослись. Огромные корявые стволы дуба казались ногами великана разбойника. Левая нога стояла прямо, а правую великан согнул в колене, словно собирался шагнуть вперед, навстречу шумному, неспокойному отряду нарушителей лесной тишины. Две нижние ветви, когда-то обрубленные или обломанные, очень походили на руки с огромными кулачищами. В правой руке великана до самой земли свисала сучкастая перекрученная дубина, которую даже этому силачу было тяжело держать. Вот размахнется он ею да как ахнет!..
Выше этих «рук» ничто не было похоже на человека, там была сплошная густо-зеленая шапка, посаженная прямо на плечи великана. И тем страшнее казался этот чудо-разбойник.
Евгения Карповна тоже засмотрелась было на это дерево, но, решив, что не стоит терять времени на такие пустяки, лучше уж рассказать по дороге о свойствах каждой породы дерева, скомандовала двигаться вперед.
Приутихшие, словно потерявшие что-то, ребята шли дальше вяло и уныло смотрели себе под ноги.
И даже тогда, когда Атнер показал наплыв на старой березе, похожий на морду льва, ребята не остановились, а некоторые даже не повернули головы на его восторженный возглас.
А морда была прямо как живая, особенно уши и оскаленная пасть. Стоит кое-где только подправить ножом, прорезать клыки, да правую ноздрю углубить, а левую сама природа сделала — там был когда-то сучочек, он сгнил, и теперь на этом месте зияла глубокая дырочка. Атнер сделал бы все это за полчаса. Может, прийти потом с пилочкой, срезать нарост, а в мастерской обработать? Нет, тогда береза пропадет. Она как раз в этом месте согнулась и, если спилить этот нарост, переломится от первого же ветра.
Атнер не мог этого сделать. Сызмальства приучил его отец любить лес, в каждом дереве видеть живое существо, которое только лишь не говорит и не ходит, а умеет и радоваться, и печалиться, и смеяться, и плакать. И больше, чем живое существо, нуждается в покровительстве человека, потому что не может ни уйти от обидчика, ни защититься.
Первое впечатление о старом дремучем лесе, окружавшем озеро за Волгой, называвшееся Кувшинкой, Атнер вынес еще с трех летнего возраста, когда верхом на шее отца отправился за грибами. Атнеру понравилось одно удобное местечко на старой развесистой сосне. Ему захотелось там посидеть. Отец, не задумываясь, посадил его, как на коня, верхом на толстую ветвь и приказал крепко держаться руками за сучок. Сначала Атнеру было страшно, а потом он освоился и даже перестал держаться. Он думал, что отец заругается, но тот, наоборот, посоветовал привалиться спиной к стволу и даже ногами поболтать. Болтать ногами было опасно: можно свалиться. Но Атнер не смог удержаться от соблазна и махнул одной, потом другой ногой. Тут же потерял равновесие и полетел вниз головой. Где-то на полпути от земли его подхватили сильные теплые руки отца и, как мяч, несколько раз подбросили выше той ветви, на которой он только что сидел.
А в следующий раз Атнер уже смело сидел на этой ветке.
Потом отец стал ему показывать разных зверей в лесу. Не живых, а созданных природой из деревьев и корневищ. Отец умел видеть в самом обычном пне, дереве что-то одушевленное, говорящее и думающее. Он мог спросить:
— Атнер, что, по-твоему, думает эта красивая березка, увидев топор у меня за поясом?
И Атнер уже догадывался, что отвечать:
— Она, глупая, думает, что мы ее срубим, раз навострили топор.
— Пожалуй, да, — соглашался отец. — А мы просто обрубим вокруг нее чертополох, чтоб не обсасывал ее корни.
Через год-два они наведывались к этой березке и очень радовались, если находили ее повзрослевшей и еще более нарядной.
— Скоро в школу пойдет, — теперь уже фантазировал Атнер. — Ей уже седьмой год.
Однажды осенью, когда Атнер уже ходил в школу, набрели они с отцом на кручу над Волгой, где торчало множество черных оголенных корней росших на верху деревьев. Атнер нашел маленького, величиной с половину карандаша, Буратино из черного корешка. С длинным носом, в башмачках, Буратино плясал, широко расставив руки. Отец внимательно посмотрел на находку и как-то особенно тепло, не как ребенка, а как друга обнял сына.