«Как засыпет снегом, холодно, зуб на зуб не попадает, — вспоминала блаженная, — пойдешь к монахам, какой даст хлебца, а какой и выгонит». В сильные морозы ее пускал в свои сенцы схиигумен Агапит. «Согрелась? — спросит спустя время. — Теперь спасайся иди». И она уходила.
Когда архимандрит Кронид скончался, схимонах Дамиан, лаврский старец, благословил ее переселиться поближе к людям. Мать Алипия поселилась в земляной пещерке, жила на подаяние. Сломала ногу — вылечилась без врачей и гипса. Верно, именно тогда открылся ей секрет изготовления чудесной мази, которой впоследствии блаженная уврачевала столько страждущих…
Конца испытаниям не было. Блаженную вытащили из ее пещерки и посадили в тюрьму на несколько лет. Заточение состарило ее, но духа не сломило. Наказывали за все: запела «Отче наш», да и соузниц научила — карцер, отказалась работать на Пасху — на память остался беззубый рот.
Выпустили из тюрьмы — года в Лавре не прожила, разогнали твердыню Печерскую — во времена хрущевских гонений на Церковь. Когда монахов выселяли, под стенами обители плакала женщина. «Не плачь, сестра, — утешали отцы, — всех нас в одно место свезут, будем там Богу молиться». Думали, всех в тюрьму, а получилось, что пошли они в мир проповедовать, кто Христа ради, кто на приходы.
В 1963 году на Киев обрушилось страшное несчастье: в районе Куреневки прорвало дамбу. Потоки грязи сметали все на своем пути. Дело было ранним утром, полуголые люди взбирались на крыши. Не успевшие проснуться погибли. После катастрофы остался полутораметровый слой глины. Строители долго выгребали ковшами экскаваторов руки, ноги, части тел. Мало кто понял, что это было наказание за разгон Лавры.
Блаженная поселилась на Димеевке недалеко от церкви Вознесения в заброшенном домике. Когда Голосеевский лес пытались освоить под дачи киевские партийные работники, жителей стали выселять, улица опустела. Матушка Алипия уезжать отказалась. К ней придиралась милиция, мол, грязно. «Так девки уберут», — отвечала она. «Кто вас здесь поселил?» — спрашивали. «Всевышний», — отвечала она. И ее не посмели тронуть. Блаженная никогда не имела паспорта. Мальчишки дразнили ее, швыряли камнями, она терпела и молилась.
Обличьем своим матушка Алипия была нерусская, говорила не очень понятно, женщин называла в мужском роде. Ходила она в плюшевой кофточке, детском капоте, на спине таскала мешок с песком, отчего казалась горбатой. На груди всегда висела громадная связка ключей, символизируя грехи духовных чад, которые блаженная брала на себя, вешая в знак очередного принятия греха новый ключик. В последние годы носила вериги, цепи въедались в тело.
В ее домишке была тесная комната с низкой притолокой, диван, бумажные иконки, навесной шкаф с простой алюминиевой посудой, в углу — печка. На выходе — крохотная прихожая, в которой хранились нехитрые съестные припасы. Кровать была завалена чуть не до потолка: горы мешочков, торбочек, изношенная одежда, все скручено, перевязано в громадные узлы. Блаженная перебирала эти гирлянды ветоши, сосредоточенно шевеля губами: молилась за чьи-то заблудшие души. Разрухой матушкина келья напоминала жилище многих юродивых.
Ночью она никогда не спала, до рассвета полагала бесчисленные поклоны, поминая живых и усопших старцев, духовных чад, приходящих и благодетелей. Любимчиков у нее не было, она никого к себе не приближала, хозяйством, несмотря на самые преклонные годы, занималась сама. Когда при старцах есть кто-то первый, он волей-неволей начинает распоряжаться, командовать. У матушки Алипии все были равны. До самой Чернобыльской катастрофы, которую она предсказала, в Голосеевском лесу собирался только узкий круг почитателей. После аварии в келью хлынул народ. На общественное служение блаженная вышла лишь за два года до конца своей столетней жизни.
Одна она никогда не ела и поначалу неделями сидела голодная, ожидая, когда ее придут навестить. В последние годы на улице стояли дощатые столы, ежедневно собиравшие десять — пятнадцать человек. Сваренная каша чудесно умножалась на любое число прибывших…
Перед едой общая молитва. Святые отцы не случайно называли молитву пищей для души. «Когда читаешь молитву, освящается все вокруг, — говорила матушка Алипия. — Не только дом и сердце твое, освящается земля, воздух, животные. Читай молитву лежа, читай сидя, как можешь, только читай!»