За его спиной стояли монахи и гвардейцы, перезарядившие ружья.
Принц Дитрих отошел в угол балкона. Он бы с удовольствием убежал, но выход перекрывал незнакомый избитый гвардеец, перевязывающий руку кошмарно сильному крестьянину. Не убежишь…
До Дитриха дошло, что он, кажется, сегодня не станет королем.
— Ну, здравствуй, парень…
Перебинтованный, отмытый и даже немного причесанный Якоб стоял перед сидящим на табурете королем Вальтером. Королю, конечно, место на троне, но трон до сих пор оставался в монастыре.
— Здравствуйте, ваше величество! — Якоб поклонился. Низко, от души.
В комнате также находился Рудольф, измазанный лекарскими снадобьями, отчего его лицо напоминало затейливое ругательство: там были и желтый, и синий, и зеленый, и красный цвета.
Рядом со своим отцом на таком же табурете сидела Ирма, грустная и расстроенная. В углу сидела, пытаясь прикинуться затейливой статуей, Лотта, впрочем, нисколько не напуганная.
— Как тебя зовут?
— Якоб Миллер, ваше величество.
— Крестьянин?
— Да, ваше…
— Прекрати меня титуловать. Я сам — бывший крестьянин.
Якоб поднял глаза.
— Да. Что ты так на меня смотришь? Я этого никогда не скрывал. Откуда ты?
— Из Черного Холма.
Король немного помедлил:
— Из Черного Холма? Ну и как, мельница моего отца еще стоит?
У Ирмы были причины для расстройства. Она поговорила с Якобом перед тем, как его привели к королю.
— Якоб… — Ирма присела на кресло рядом с парнем, лежащим на кровати. — Не вставай.
— Последний час я только это и слышу, — проворчал Якоб. — Что привело вас, госпожа?
— Якоб… — Ирма скомкала носовой платок и бросила его на столик. — Не называй меня госпожой.
— Почему?
— Якоб… — Девушка помедлила, вздохнула, наконец закрыла глаза и медленно произнесла, как будто нырнула в прорубь: — Я люблю тебя.
Наступило молчание. Ирма не выдержала и приоткрыла глаз. Левый.
Якоб смотрел на нее. Внимательно и сочувственно.
— Вы не любите меня, госпожа Ирма, — подчеркивая каждое слово, ответил он. — Вам кажется.
— Мне, — обиделась Ирма, — не кажется.
Она подумала, что тут нужно было бы заплакать, но плакать ей не хотелось.
— Кажется. Вы просто раньше не влюблялись, поэтому приняли за любовь какое-то другое чувство.
— Какое другое?! Мы вместе были в дороге, вместе сражались с монстрами и нечистью, мы делили трудности и тяготы, вместе рисковали жизнью. Разве после этого не возникает любовь?
Якоб подумал, что солдаты, сражающиеся бок о бок, с Ирмой бы не согласились.
— Нет, госпожа. Это другое чувство.
— Какое же?
— Дружба. Просто дружба.
Ирма задумалась.
— Пытаетесь представить дружбу с крестьянином? Любовь представлялась легче? — спросил с улыбкой Якоб.
— Дурак… — Ирма почувствовала облегчение. Она рассмеялась и обняла Якоба. — Ты самый лучший друг на свете!
И все равно было грустно…
— Вы сын Черного Мельника? — медленно произнес Якоб. — Значит…
— Да, я колдун, — с некоторым вызовом сказал король. — А если ты хочешь спросить, правду ли говорят, что корону я получил колдовством… Мне уже надоело оправдываться, поэтому я скажу только одно: это неправда. А верить мне или нет — решай сам.
Якоб помолчал.
— Спасибо тебе от меня за то, что спас мою дочь, и от всех тех людей на площади, — внезапно поблагодарил король.
— А от них-то за что?
— За что? За то, что мне не пришлось приводить их в чувство самому. У меня было только одно средство, а оно не способствует народной любви, да и кровь с булыжников плохо отмывается… Так что спасибо за все, что ты сделал: за Ирму, за выживших на площади, за помощь против заговорщиков… В общем, за все это я хочу тебя вознаградить.
— Чем? — Якоб не чувствовал ни радости, ни желания требовать чего-то особенного.
— Проси что хочешь. Любое желание для спасителя короны.
Что просить? Деньги? Дворянство? Руку принцессы? Так Ирма еще не принцесса… Да и что ей делать в крестьянском доме, которого у Якоба, кстати, еще и нет.
Якоб поднял глаза:
— Ксенотанское зерно. Два мешка.
Король молча снял корону, достал платок, вытер лоб и надел корону обратно.
— Послушай, Якоб… А тебе известно, что такого зерна нет?
— Известно. Вот только один знающий человек сказал, что найти это зерно мне поможет сын старого мельника. Вы сможете.
Король уставился на Якоба остановившимся взглядом.