Рядом послышались голоса. Мимо нее прошли нарядно одетые мужчина с женщиной, оживленно беседуя на каком-то непонятном ей языке. Парочка удалилась, а Анюта поймала себя на мысли, что ни слова не поняла из их разговора. И неожиданно вспомнила эпизод из фильма «Мы из Кронштадта», когда наступающие балтийские матросы наткнулись в окопе на белого солдата и один начал спрашивать на разных языках: «Шпрехен зи дойч, спик инглиш, парле франсэ», — а солдат молчит. Другой матрос спрашивает: «Может, португал?» И тут солдатик начинает истово креститься, приговаривая: «Мы пскопские, мы пскопские…» Анюта поняла, что сейчас она вроде того солдатика из фильма, ни слова не знающего на чужих языках. А вдруг что-то случится с Седым? Ее даже передернуло от этой мысли, но она тут же выругала себя: «Ну, чего паникуешь? Пароход-то наш».
И опять тяжело вздохнула: «Тут-то ладно, а вот за границей-то как?»
Задумавшись, она даже вздрогнула, когда рядом облокотился на поручень молодой человек. Это был Младший из спецгруппы. Полюбовавшись закатом, он повернулся к девушке:
— Правда, красиво?
Анюта машинально кивнула головой, глядя на него. Парень был постарше ее, невысокого роста, не красавец, но симпатичный. Волосы у него были белокурые, совсем как у этих прибалтийских туристов, но глаза были карие, и в них светилась добрая улыбка. «Заигрывает, что ли?» — хмыкнула про себя Анюта, но парень вдруг посерьезнел:
— Вам весточка от Луганского.
С этими словами он как бы невзначай передвинул ей по поручню записку. Внимательно глянув на парня, Анюта подставила руку и взяла ее. Оглядевшись, она быстро прочитала: «Помогите нашим. Луганский». Младший на несколько секунд загородил ее спиной, потом повернулся, аккуратно огляделся и протянул руку. Девушка недоуменно наморщила лоб, но он, бросив выразительный взгляд на ее кулачок, поманил его пальцем. Усмехнувшись, Анюта вернула записку и вопросительно посмотрела на него.
— Ваш спутник пьет в баре с дипломатом. Вам нужно сделать так, чтобы дипломат в течение тридцати-сорока минут после моего сигнала — я вот так покажу на часы — не возвращался в свою каюту.
— Передайте Луганскому: то, что он ищет, где-то здесь, на пароходе, — не дослушав, торопливо перебила она нового знакомого.
— Спасибо, — он благодарно кивнул головой. — Еще раз повторяю: тридцать-сорок минут он должен находиться вне каюты.
Парень на всякий случай сделал паузу, предполагая, что она задаст какой-нибудь вопрос, и не ошибся. После непродолжительного молчания Анюта спросила:
— Бильярдная здесь имеется?
Парень пожал плечами, видимо он тоже впервые плыл на таком судне.
— Узнайте, — предложила она. — Я подожду здесь.
Парень исчез. С моря потянуло ветерком. Анюта, поежившись, обхватила себя руками, чтобы согреться. Вопрос Младшего застал ее врасплох, и она не сразу нашлась, что ответить. Неожиданно вспомнив, что однажды на юге она была свидетелем того, как здорово Седой играет в бильярд, она ухватилась за эту зацепку.
Откуда-то из нутра парохода вывернулся Младший.
— Есть биллиардная, — прошептал он, переводя дыхание. — Совсем рядом с баром. Открыта, играют два человека. Служитель наблюдает за порядком.
Озорно подмигнув парню, Анюта направилась в бар. Уже с порога она увидела Седого, который за стойкой бара что-то активно обсуждал с неизвестным ей представительным мужчиной. Вот они подняли стаканы и выпили. Анюта подошла к Седому:
— Куда же вы запропастились, Эдуард Петрович?
— Миль пардон, мадмуазель, — он виновато развел руками. — Извините ради бога, интересная тема. Да, кстати, познакомьтесь. Анюта, это герр Хемниц, — указал он на собеседника. Анюта сделала легкий поклон в его сторону: «Очень приятно!» — и одарила немца обворожительной улыбкой.
Цель была достигнута. Лицо немца расплылось в ответной улыбке.
— Вы очаровательны, фройляйн Анюта, — произнес он по-русски с акцентом.
Поцеловав ей руку, он обратился к Седому:
— Майн фройнд, я предлагаю выпить за здоровье вашей прелестной спутницы, — немец повернулся к бармену. — Обер, мужчинам водка, фройляйн шампанское. Я плачу.