— Простите? — озадачился Себастьян.
— Это прохвосты из «Чувство и чувствительность», а так же из «Гордость и гордыня».
— Она считает Уайета прохвостом?
— Да нет же, просто она боится, что он может таковым оказаться. Вы с ним встречались? Он весьма красив и обаятелен.
— Не знал, что эти качества следует расценивать как отрицательные.
Остин тихо рассмеялся.
— Джейн сказала бы вам, что красивых и обаятельных молодых людей, стесненных в средствах, всегда следует держать на подозрении, особенно когда они принимаются обхаживать невест из обеспеченных семей.
— Мне говорили, что сама мисс Престон не особо обеспечена.
— Полагаю, это справедливо лишь для ваших стандартов. Богатой наследницей ее, конечно, не назовешь. Но у нее есть небольшое приданое от матери, да в дополнение она кое-что получит по завещанию Престона.
— У меня сложилось впечатление, что Престон передал все свои поместья по мужской линии.
— Так-то оно так, но, по моим сведениям, Энн достанется около пяти тысяч фунтов в государственных облигациях[32].
— Теперь, когда Престон мертв, — добавил Себастьян.
Словно наткнувшись на преграду, Остин остановился.
— Вы же не думаете, что Уайет… — он растерянно замолчал.
Себастьян встал лицом к лицу с банкиром.
— Если не Уайет, то кто? Кто, по-вашему, убил Престона?
Остин покачал головой.
— Надеюсь, среди моих знакомых нет человека, способного на подобное варварство.
— Но такой человек, очевидно, был среди знакомых Престона. На что бы тот не надеялся.
Остин втянул воздух и выдохнул, надув щеки.
— Вы правы, разумеется. Должен признаться, эта мысль меня немало пугает. — Он перевел взгляд на широкую серую гладь реки, иссеченную недавно возведенными арками будущего Стрэндского моста[33]. — Попробуйте поговорить с сэром Галеном. Он-то дружил с Престоном чуть ли не с детских лет и скорее всех узнал бы, приобрети тот опасного врага. В это время дня вы найдете сэра Галена в читальном зале его клуба.
— Какого клуба?
— Конечно же, «Уайтс»[34]. Он там каждый день с четырех до пяти. А по средам и воскресеньям с половины шестого обедает в «Стивенс». Человек привычки.
Себастьян изучал продолговатое умное лицо банкира. Легкая добродушная улыбка крепко держалась на губах. Но глаза то и дело бегали, уклоняясь от прямого взгляда. Складывалось впечатление, будто Генри Остин вслед за своей сестрой что-то скрывает.
Поблагодарив, Себастьян развернулся, чтобы уйти, но тут его осенило.
— Престон что-нибудь нес, когда пришел в паб той ночью?
Остин озадаченно нахмурился.
— Что он мог нести?
— Свинцовую полосу длиной около восемнадцати дюймов. Или сверток соответствующего размера?
Подумав, Остин покачал головой.
— Нет, ничего такого.
— Вы уверены?
— Уверен. Я отчетливо помню, как он вошел, прижимая к бокам сжатые кулаки. У него в руках точно ничего не было.
Глава 23
Себастьян действительно нашел сэра Галена Найтли в читальном зале клуба «Уайтс». Тот сидел с газетой в одном из красных «ушастых» кресел, поглощенный статьей о вчерашнем заседании палаты лордов. Сбоку на столике стыла чашка чая.
Сэру Галену не подходили эпитеты «бравый» или «красивый». Но и непривлекательным его нельзя было назвать, несмотря на угловатые крупные черты. В свои сорок с небольшим он выглядел крепким и сильным, седина почти не коснулась темных волос. Костюм — как у преуспевающего сельского джентльмена, который одевается скорее для удобства, чем для щегольства, — вполне пристал человеку степенному и солидному.
По слухам, отец Найтли был отъявленным повесой и состоял в клубе «Адского пламени», снискавшем в Лондоне печальную известность пьяными выходками и непотребными забавами. Себастьяну часто казалось, будто сэр Гален своим образом жизни старается доказать всему миру, что ничуть не похож на скандального родителя. Там, где отец проявлял себя невоздержанным и распутным, неистовым и безалаберным, сын с младых ногтей сохранял спокойствие, трезвость и рассудительность. Сторонясь азартных игр, скачек да дорогостоящих модных поветрий, он посвятил себя изучению наук и управлению своими поместьями в Хартфордшире и на Ямайке. Женился Найтли рано. Но жена умерла родами, оставив его убитым горем и, если такое возможно, еще больше посерьезневшим.
Когда Себастьян приблизился, сэр Гален поднял глаза от статьи, его невозмутимое лицо даже не дрогнуло.
— Не возражаете? — спросил Себастьян, указывая на соседнее кресло.
32
Еще в конце XVII века на покрытие расходов в войне с Францией (необходимая сумма составляла 1.2 миллиона фунтов) были впервые выпущены государственные облигации Великобритании. Одной из составляющих выплат по долгам было право для группы финансистов-заемщиков открыть финансовое учреждение, занимающееся выпусками ценных бумаг и регулированием государственных долгов, сегодня известное как «Банк Англии» (1694 г.р.). В 1813 снова идет война с Францией и снова государство вынуждено прибегнуть к заимствованию — каждый обеспеченный человек, желающий прослыть патриотом, получает возможность помочь Отечеству, не отправляясь на поле боевых действий, и вложиться в победу под существенный процент.
33
Стрэндский мост строили с 1811 по 1817 год. Мост имел ширину 42 фута, с пешеходными дорожками в 7 футов на каждой стороне; крепился на девяти 120-футовых эллиптических опорах. На каждом устое установили по паре дорических колонн, а над ними сделали ниши, где пешеходы могли отдыхать. До 1878 года мост был платным. Для взимания платы были построены в дорическом стиле четыре будки, а также установлены диковинные для того времени устройства — турникеты, позволявшие кондукторам контролировать поток пешеходов и регистрировать их количество.
В 1816 году строительная компания обратилась к парламенту с просьбой переименовать мост в честь победы над Наполеоном при Ватерлоо. Открытие моста Ватерлоо, соединившего районы Ламбет и Вестминстер, состоялось при большом стечении народа во вторую годовщину победы союзных войск в битве при Ватерлоо.
34
В далеком 1693 году итальянский иммигрант Франческо Бьянко, сменивший имя на Фрэнсис Уайт, открыл на Сент-Джеймс-стрит заведение под названием «Шоколадный дом миссис Уайт». Там продавали горячий шоколад и разные шоколадные плюшки, что по тем временам было неслыханной роскошью, а еще имелся специальный зал для карточных игр «Hell» («Преисподня»). В 1711 году пожар, занявшийся в «Преисподней», разрушивший большую часть здания. После реконструкции вдова Уайта Элизабет разрешила некоему джентльмену по имени Хайдеггер использовать помещение для балов и маскарадов, игра в «Преисподней» возобновилась. В 1736 доступ туда закрыли для всех, кроме постоянных клиентов (и их гостей), то есть «Уайтс» стал функционировать как частный клуб только для мужчин (годовой взнос в 10 гиней, а обеды с шести до девяти по 10 шиллингов и 6 пенсов с носа).
Помимо карточных игр 82 члена развлекались тем, что бились об заклад. Ставки и условия пари записывались в специальную клубную книгу (Betting book).