Она все еще смотрела вслед Олифанту, когда рядом возник Девлин. От него исходила убийственная враждебность, лицо застыло в холодной решимости.
— Что он тебе сказал? — спросил муж, сосредоточив взгляд на отступающем противнике.
Геро покачала головой.
— Пустые любезности. Не понимаю, зачем ему было этим утруждаться.
— Чтобы выведать, многое ли тебе известно. И оценить, насколько легко тебя запугать.
— К сожалению, предосудительно стрелять в кого-то посреди бала, — вздохнула Геро. — А уж на балу у самой графини Ливен это тем более дурной тон.
Тут Девлин улыбнулся, и эта улыбка, казалось, прогнала мучительные воспоминания и темные желания, вызванные присутствием Олифанта. Но Геро знала, что они не пропали, а только спрятались с глаз долой.
Спрятались от ее глаз.
Внезапно она необычно остро ощутила вокруг раскаты хорошо поставленных голосов и мелодичного смеха, толкотню тел, наряженных в шелка и атлас, сияние бесчисленных свечей в многоярусных люстрах, отраженное в высоких золоченых зеркалах. Ее окружал замкнутый мирок этикета и ранжирования, подчиняющийся диктату моды и вкусовщины, мирок, где искреннее выражение чувств считалось эксцентричным, где каждый шаг должен быть предписанным и соразмерным. В этой искусственной тепличной среде все притворялись, будто культура и цивилизованность — это нечто большее, нежели тончайший флер, который слишком легко и часто рвется.
Геро хотелось сказать: «Нам нужно откровенно поговорить об этом, Девлин. Не годится постоянно замалчивать черноту в глубине наших душ». Ей хотелось поделиться с мужем своими страхами и той сумятицей чувств, в которой так трудно было признаться даже себе самой.
Но тут музыка закончилась и начали собираться пары для старинного придворного танца. Геро спросила лишь:
— Когда мы с тобой последний раз танцевали?
В странных желтых глазах блеснуло удивление. Конечно, Себастьян знал, что она любит танцевать, но он также знал, как не хотелось ей сегодня ехать на бал, покидая Саймона, и как она надеялась вернуться домой пораньше.
— Давно, еще до Рождества, — неуверенно улыбнулся он.
Геро улыбнулась в ответ.
— Задолго до Рождества.
Он приподнял брови.
— А Саймон?
— Полагаю, Клер сумеет справиться с ним немного дольше. Разумеется, не без помощи горничной, повара, Калхоуна и, возможно, Морея.
— Только не Морея. Боюсь, вопли Саймона лишают беднягу дворецкого всякой дееспособности. — Себастьян церемонно поклонился. — Позволите ли мне иметь удовольствие пригласить вас на этот танец, миледи?
Присев в глубоком реверансе, Геро положила кончики пальцев на протянутую ладонь мужа.
— Для меня это честь, милорд.
Они присоединились к построению и с первыми звуками музыки пришли в движение, следуя величавому рисунку танца. Простые шаги чередовались с двойными и с грациозными подскоками, подошвы легко скользили по паркету. Руки встречались и тотчас отпускали друг друга. Партнеры сближались, кланялись, поворачивались, расходились в вечной аллегории наступлений и ретирад. Геро целиком отдалась мелодии, мимолетному соприкосновению ладоней.
Потом музыка стихла, а заодно и душевный порыв.
Поздней ночью супруги вернулись на Брук-стрит, где дожидалась запечатанная записка, адресованная незнакомым почерком.
Геро поспешила наверх к Саймону, а Себастьян сорвал печать и пробежал глазами коротенький текст:
«Я должен рассказать вам кое-что еще.
Сегодня вечером буду дома. Жду вашего визита.
Стерлинг»
— Когда принесли? — спросил Себастьян у Морея.
— Через несколько минут после вашего отбытия, милорд. Я спросил у парня, доставившего письмо, срочное ли известие, но он меня заверил, что особой срочности нет.
Себастьян глянул на часы и досадливо чертыхнулся.
Глава 26
Четверг, 25 марта
Следующим утром Себастьян уже заканчивал сборы, чтобы отправиться на Чатем-Плейс, когда в передней раздался сердитый стук в дверь.
— Кто это там? — спросил он, расправляя на шее длинный накрахмаленный галстук.
Камердинер — стройный франтоватый блондин лет тридцати по имени Жюль Калхоун — выглянул в окно.
— Судя по гербу на дверце кареты, я бы сказал, что это сестра вашей милости, леди Уилкокс.
Себастьян целиком отдался деликатному искусству создания галстучного узла[37].
— Не передать ли Морею, что вы не изволите принимать? — уточнил Калхоун.
37
Когда я прочитала, как Себастьян "отдался деликатному искусству создания галстучного узла", то решила найти подходящую картинку. И наткнулась на интересную информацию. Оказывается, галстук повязывался не на шею, а на жесткий СТОК. Вот тут по ссылкам можете прочитать сами:
https://costume-history.livejournal.com/814696.html
https://ellie-valsin.tumblr.com/post/116056207781/mens-fashion-ca-1830-cravats
Во второй ссылке написано на английском, но можно включить переводчик, больно уж там картинки хороши.