– Я не до конца понял этот твой сюжет, но это и неважно, – Константин глядит на мой рисунок на песке. – У меня другое объяснение: банальное совпадение. А ты хочешь вывести «теорию везения»?
– Вот покопаюсь в автобиографии, может, пойму, так это или не так. Одна из версий, которую я слышал: удача – заразное дело. Вдруг я ее от кого-то подцепил и не заметил?
Константин усмехается, замазывает линии на песке ботинком, шагает дальше.
– Помнишь, Макс, как мы дружили во втором классе? Знаешь почему?
– Взаимная симпатия, наверное.
– А вот и не угадал. Я заметил, что ты на переменах бродишь один. Как будто знаешь секрет и молчишь. С побитым видом. Заинтриговал своей тайной – я к тебе и подошел, – Константин останавливается и берет меня за лацкан. – А потом ты рассказал, что родители берут тебя в походы, читают приключенческие книги. Я позавидовал. Мои предки со мной не возились. Помнишь историю, как твой отец тонул в Белом море?
– Костян, продолжаешь удивлять. Я-то помню. Как ты ее запомнил?!
– Меня поразило, каким чудом он выжил. Твоя везучесть не по наследству ли? Не зря же тебя тянет на могилы. Что-то есть загадочное, что такой молчун, как ты, создал мощный бизнес. Согласен.
– Отец хотел стать писателем, а остался инженером. А у меня появился шанс до его мечты дотянуться – теперь высвободилось время писать. Вот сегодня я спросил, не возражает ли он. Пока тема книги только неясна.
– И он ответил? – Константин хохочет. – Писателем – это хорошо. Знаешь, я поразмыслил, и у меня случалось всякое: кое-что можно назвать везением. Случайно разговорился в самолете с соседом. Оказалось, что он англичанин. А я как раз английский, как ты догадываешься, хорошо знаю. Я ему приглянулся, он предложил один проектец. И все сложилось.
– А разве не отец тебе передал бизнес?
– После того проекта отец и поверил в меня, взял в дело. До этого считал сосунком.
– Вот видишь, птица удачи щебетнула!
– Но ты меня не путай, мистик хренов. Колесо фортуны, птицы удачи – туфта! Мой успех – моя заслуга. Личная! Понял?! – Константин опять дергает меня за лацкан. – И грязной лапой не замахивайся на мои победы.
Мы подходим к черному «гелендвагену». Может, настает момент покаяться перед ним за школьные грехи? Смешно, оказывается, он мне тоже завидовал. Крепким объятием мы без слов прощаем друг друга. Это хорошо, еще один камень сваливается с души.
– Костян, еще такой вопрос, – начинаю я робко.
– Да?
– Ты знаешь, кто такой Голем?
– Нет, а кто это?
– Мифологическое глиняное существо. Человек создал его себе в помощь, а случилось так, что сам человек стал слугой Голема.
– Ну и?
Вдруг из «мерседеса» выскакивает человек и открывает перед Константином дверь. Тут я замечаю две фигуры охранников, которые нас сопровождали на расстоянии.
– Ладно, потом спрошу, – сворачиваю разговор. – Вот напишу книгу, там изложу идею. И тогда поговорим.
– А ты так и увильнул от ответа – что с бизнесом? – оборачивается старый приятель.
– Потом, все потом.
– Таишь? Ну да ладно. Хитер, мда. А ведь, черт побери, ты разгадаешь тайну везения. Я в тебя верю, Макс. Обещай, что рукопись покажешь мне, я оценю!
– Обещаю.
Дверь «мерседеса» захлопывается. Охранники садятся во второй джип, и вся кавалькада уезжает.
Хорошо, что поговорил с Костяном – получил ответ – буду писать книгу, и тема сформулировалась. Тезис – деловая хватка, антитезис – везение. Осталось прийти к синтезу. Смогу ли?
А ведь встретились совершенно случайно…
Часть I. Выхаживание
Глава 1. Как я был куклой
Быть хорошим – это так изнашивает человека!
В детстве большинство книг я воспринимал на слух – мне их читал отец. Мог бы и сам – буквам и слогам родители меня научили в три года, но ленился. Лишь одна книга покорила мою душу так, что я перечитал ее глазами, – «Том Сойер». Том стал моим кумиром: как мне хотелось быть таким же смекалистым, веселым и общительным! Но в детстве, как себя помню, я был прямой противоположностью: стеснительным, замкнутым, боявшимся что-то спросить у незнакомых людей.
В младшей группе детского сада девочки сажали меня, как куклу, в игрушечную коляску и катали по двору. «Кукла» сидела молча, боялась пикнуть. Из-за частых ангин и пневмоний я ходил в детский сад месяц через месяц. Потом подрос, потяжелел, в коляску не помещался – девочки потеряли ко мне интерес, а мальчики не проявляли. В средней группе на прогулках ходил один. Воспитательница интересовалась здоровьем, предлагала поиграть с другими детьми, но я отнекивался. Оставался самым послушным в группе – никогда воспитателям не перечил, давился, но весь обед доедал до последней крошки. Лишь бы не отругали. Меня ставили другим в пример, но стеснительность только нарастала.