Отчетом, в котором умелые и решительные действия Кроссуэлла были удостоены высочайших похвал, власти исчерпали инцидент в Апалачине. Все старания сержанта в конечном счете были напрасны: Кроссуэлл упустил из виду, что заодно с «Коза нострой» был не только капитан полиции Глайтман и ему подобные. Он не учел, что современные гангстеры были и бизнесменами, чьи фирмы были прочно связаны с крупными монополиями. В Соединенных Штатах, где процесс концентрации в экономике достиг наивысшего в капиталистическом мире уровня, уже давно нет независимых предпринимателей. Удар по всем фирмам, которые так или иначе связаны с организованной преступностью, одновременно означал бы удар по ведущим монополиям. Даже если бы в США не было ни одного полицейского и судьи, которого можно было бы подкупить, то и тогда акции такого необычайно честного полицейского, как сержант Кроссуэлл, не имели бы никакого успеха.
Несмотря на некоторые довольно интересные подробности, которые вскрыло проведенное расследование, дело о конференции в Апалачине так и осталось фарсом. По поводу этого скандала Лучано дал журналистам в Неаполе следующее интервью: «Пока я не прочел в газетах всех этих сплетен, мне ни разу в жизни не доводилось слышать об Апалачине. Я по-прежнему не знаю, где он, собственно говоря, находится, — да мне это и безразлично. Я пунктуально плачу подоходные налоги. Я абсолютно не причастен к этому делу».
Спустя несколько дней после конференции гангстеров в Апалачине полиции удалось подслушать телефонный разговор между Энтони Маггадино, доном мафии из Ниагара-Фоле, и Сальваторе Джанканой, по прозвищу Сэм или Момо.
Джанкана. Теперь, я надеюсь, ты доволен. Полиция застукала 58 наших лучших парней.
Маггадино. Должен признаться, ты был прав, Сэм, в твоем городе этого бы не произошло.
Джанкана. Да, у меня такого бы не было. Чикаго — самое безопасное место на свете для большой встречи. Мы могли бы разместиться в моем мотеле. Я предоставил бы парням для разъездов автомашины из наших прокатных фирм, а под занавес мы могли бы устроить банкет в одном из крупнейших моих ресторанов. Туда бы полицейские не посмели сунуться. Кроме Чикаго есть лишь три города, где шефы полиции у нас в кармане.
Да, Чикаго по-прежнему был для «Коза ностры» надежным убежищем. Один высокопоставленный служащий американского министерства юстиции в 1965 г. жаловался: «Чикаго — город в тисках мобов, и в этом смысле он хуже любого другого американского города. Здесь синдикат преступников пустил такие прочные корни и так разросся, что его почти невозможно уничтожить. Он обосновался почти во всех областях общественной жизни».
Наследство Аль Капоне
В ту пору шефом чикагской «семьи» мафии был Сальваторе (Сэм) Джанкана. В 1957 г., незадолго до конференции в Апалачине, Энтони Аккардо, его предшественник, ушел на «заслуженный» отдых. Аккардо, как ранее это уже сделал дон Джонни Торрио, не дожидаясь «сигнала», добровольно отказался от руководства чикагской «семьей». По оценкам специалистов, годовой оборот этого отделения «Коза ностры» составлял 2 млрд. долл. На долю его главы приходилось столько, что Аккардо смог построить себе в аристократическом предместье Ривер-Форест западнее Чикаго огромную виллу, которую мафиози благоговейно называли «дворцом». 22 комнаты, плавательный бассейн, выложенный черным ониксом, шесть отделанных золотом и ониксом ванн скрашивали на старости лет жизнь Аккардо.
А жизнь Аккардо действительно была нелегкой: в общей сложности полиция 24 раза арестовывала его, правда, каждый раз он быстро выходил на свободу. Лишь в 1960 г. мафиозо предстал перед судом — за укрывательство имущества от обложения налогом! Он сообщал властям ложные сведения о своих доходах, которые якобы получал как совладелец пивоваренного завода. Его осудили к шести годам тюрьмы, но вскоре дона мафии выпустили на свободу под залог, а в 1962 г., на повторном процессе, оправдали.