- Назад! - заорал я не своим голосом. Она удивленно обернулась:
- Ты что? Надо поймать попутку.
- Назад иди, - сказал я спокойней. - А то, если будешь торчать на дороге, такая попутка может остановиться...
- Куда же нам? - спросила она с испугом.
- В лес, - ответил я.
Мы брели по этому лесу уже больше часа. Нас исполосовали ветки, в ботинках хлюпало, я распорол бок о какой-то сук, а Марина ныла, что у нее болит нога и плечо. У меня самого болели голова и грудь, но я помалкивал. Я не говорил ей и о том, что мы идем в противоположную от Москвы сторону. Я знал, что если нас сейчас ищут, то по дороге в город. И я принял единственно правильное, как мне казалось, решение: идти туда, где нас ждут меньше всего. Обратно на дачу, где держали Марину. И теперь я молил Бога об одном - чтобы не сбиться с направления, чтобы мои расчеты оказались правильными.
В исходе второго часа, когда Марина уже почти не могла двигаться, да и я еле стоял на ногах, мы снова вышли на шоссе. Протащились по нему метров триста и свернули на боковую дорогу, идущую между глухих заборов. Высоких железных ворот, которые тускло поблескивали в лунном свете, мы достигли еще через полчаса ходьбы.
- Жди меня здесь, - сказал я Марине шепотом, но она вцепилась в мой рукав и не отпускала. - Я скоро буду, - пообещал я ей ободряюще и пошел вдоль забора.
Наконец я нашел место, где с помощью близко стоящего дерева можно было перебраться на ту сторону. Повисел немного на вытянутых дрожащих руках, а потом благополучно приземлился на кучу прошлогодних листьев. На веранде дачи горел свет.
Я обошел дом вокруг и увидел стоящую недалеко от входа машину. Судя по очертаниям, это была "нива". Пригнувшись, я тихонько подобрался к веранде, приподнял голову и заглянул внутрь. В кресле с автоматом на коленях сидел белобрысый и пилочкой полировал себе ногти.
Вот, значит, кого оставили сторожить дом, пока вся шайка-лейка разыскивает нас. Стало быть, судьба. Я снова пригнулся и добежал до крыльца. Прислушался а потом на цыпочках поднялся по ступенькам и достал из кармана пистолет.
Да, два года назад я поклялся больше никогда не стрелять в людей. Но ведь из каждого правила бывают исключения. Думаю, Валя Дыскин на моем месте поступил бы точно так же. Я ударом ноги распахнул дверь. Белобрысый успел вскинуть не только голову, но и автомат. Однако выстрелить я успел раньше. Магнум хлопнул не сильнее, чем пробка от шампанского. Пуля попала белобрысому в переносицу - неплохо, если учесть, сколько времени у меня не было практики. Я обшарил его карманы и нашел ключи от машины. Через пять минут, когда я распахнул ворота, в свете фар возникла Марина, трясущаяся как осиновый лист на ветру.
Не знаю, сколько времени мы колесили какими-то проселками и объездными дорогами, пока я не въехал в город почему-то по Ленинградскому шоссе. Было около четырех часов утра, когда я позвонил в дверь квартиры Невмянова.
- Кто там? - спросил сонный Шурик.
- Плохо организованные преступники, - сказал я. Узнав мой голос, он открыл дверь и обомлел, увидев нас: грязных, ободранных, мокрых. Не давая ему опомниться, я с порога сообщил:
- Даме срочно нужна ванная, а мне срочно нужен магнитофон, бумага и ручка. Потом мы оба хотим жрать, а если есть что, то и пить. Задание поняли? Выполняйте!
18
По дороге в аэропорт я остановился на мосту через Москву-реку и выбросил вниз оба магнума. Все равно с ними в самолет не пройдешь. Во Внуково я первым делом отправился в линейный отдел милиции, нашел там старого приятеля Алешку Симакова и через полчаса имел билеты на ближайший рейс до Сочи. Но перед отлетом мне предстояло сделать еще два дела.
Из автомата я набрал номер Лерика. Подошла заспанная Лялька.
- Здравствуй, - сказал я. - Муж дома?
- Конечно, - сказала она шепотом. - Только он спит. Ты чего звонишь в такую рань?
- Разбуди, - потребовал я. И, почувствовав, что она колеблется, добавил: Разбуди, а то он потом жалеть будет. Через минуту трубку взял Лерик.
- Что вы сделали с трупом? - спросил я.
- Не твое дело, - грубо ответил он. - Звонишь позлорадствовать?
- Нет. У меня есть сообщение.
- Какое еще сообщение?
- Один мой знакомый одолжил мне специальное записывающее устройство, компактное и очень качественное. Так что весь наш разговор в машине записан на пленку.
- Скотина, - сказал после паузы Лерик. - Ну и что дальше?
- От скотины слышу, - остроумно парировал я. - Дальше я эту пленку вместе со своим подробным рапортом отправил в прокуратуру города. Это заставит их задуматься, прежде чем осудить Витьку. А что касается тебя...
- Что касается меня, - перебил он, - то магнитофонная пленка - не доказательство.
- Для кого как, - заметил я.
- Что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду, что сделал с этой пленки копию. А через десять минут у меня назначена встреча с одним человеком.
Я мстительно замолчал.
- Каким человеком? - угрюмо спросил Лерик.
- С таким, который как две капли воды похож на Кешу Черкизова из сорок четвертой квартиры. Того, что вы с Глобусом убили и ограбили.
Теперь замолчал Лерик. Когда он заговорил, голос у него был севший, как спущенное колесо.
- Сколько он тебе платит?
- Нисколько."
- Ты не должен этого делать, - сказал он убежденно. - Ни в коем случае.
- Почему?
- Ты... ты не представляешь себе, что будет, если ты это сделаешь!
- Очень даже хорошо представляю, - сказал я.
- Не делай этого! - заорал он в трубку. - Не делай! Я тебя умоляю! Я... Он был на грани истерики.
- Не надо меня умолять, - сказал я, не чувствуя в этот момент ничего, кроме гадливости. - Я звоню для того, чтобы дать тебе шанс. Беги, Лерик. Бросай все и беги. Спасайся, если можешь. У тебя есть время. Немного - но есть.
- Хорошо. - Он уже, кажется, взял себя в руки. - Хорошо. Давай поговорим, как деловые люди. Сто тысяч за кассету тебя устроит?
Я молчал.
- Полмиллиона, - сказал он. - Полмиллиона за паршивую кассету!
- Спрячься куда-нибудь, Лерик, - вздохнул я. - Заройся поглубже. Ну а кто не спрятался - я не виноват.
- Миллион! - заорал он. - Ты знаешь, у меня теперь есть эти деньги!
- Передай Ляльке, что мне очень жаль, - сказал я. - Жаль, что жизнь сложилась именно так...
- Два! - крикнул он.
Я тихонько повесил трубку и подошел к Марине.
- У нас ведь даже зубных щеток нет, - жалобно сказала она.
- Я снял все, что было на моей и на дедовской книжках. Мы имеем кучу денег, - успокоил я ее.
На площадь выехало роскошное иностранное авто и остановилось около нас. Черкизов-второй вылез из своего "вольво" и легкой походкой, без всякой палки направился к нам. Я представил ему Марину, и он галантно поцеловал ей руку. После этого мы отошли в сторонку, и я передал ему кассету.
- Вы прослушаете и все поймете, - сказал я.
- Спасибо, я сделаю это сейчас же, - ответил он. - У меня в машине есть магнитола.
Он внимательно посмотрел на меня и спросил:
- Вы уверены, что я вам ничего не должен?
- Уверен, - ответил я. - Тут, видите ли, дело принципа...
- Как хотите.
На прощание он еще раз поцеловал Марине руку, сел в свой сверкающий лимузин и отчалил.
- Кто этот очаровательный старикан? - спросила меня Марина, глядя вслед машине.
- Палач, - ответил я.
Уже в самолете, когда кругом были только белые облака и голубое небо, а все дома, деревья, люди и дела остались внизу, став маленькими и незначительными, Марина положила мне голову на плечо и сказала:
- Я тебя люблю. Неужели ты правда заплатил за меня пять миллионов?
- Черта с два! - фыркнул я. - Перед тем как пойти к Лерику, мы с твоим папа изготовили на ксероксе четыреста восемьдесят пять копий одного и того же вкладыша - по ним нельзя получить ни копейки. А настоящие я вместе с рапортом отправил в прокуратуру.
Она сняла голову с моего плеча и откинулась в кресле. Лицо у нее было непередаваемое. Боже мой, а я-то еще думал, что разбираюсь в женщинах! Вы мне не поверите - но она была разочарована!