- Здравствуйте, - прошелестело внизу. Я опустил глаза. Передо мной была давешняя Дина. Теперь я разглядел, что у нее большие и при этом чуть раскосые глаза.
- Вы из милиции?
Я отрицательно покачал головой:
- А что, похож?
Она смотрела на меня очень серьезно:
- Вы насчет Латынина?
- Пока не знаю, - честно сказал я, - но может быть. А что с ним?
Мне показалось, сейчас она заплачет.
- Но вы точно не из милиции?
Я опустился на верхнюю ступеньку. Время шло к четырем, а у меня с утра не было во рту ни крошки.
- Нет, я же сказал, не из милиции. Я из газеты. Ну что там с вашим Латыниным?
У нее скривились губы:
- Он пропал.
- Давно? - спросил я устало.
- Вчера утром. Он... он не ночевал дома...
И тут она наконец заплакала.
9
Через четверть часа мы с ней сидели в "стекляшке" напротив и ели пельмени, запивая компотом. Я уже не сомневался, что Кригер писал мне именно о Саше Латынине.
Все началось, сказала Дина, месяца два назад. Когда Саша познакомился с этим парнем, официантом из пивного бара.
- Там, в баре, и познакомились? - спросил я.
- Нет, - ответила Дина, - не в баре. Познакомились они очень странно: в метро.
- Почему тебя это удивляет?
Дина пожала плечами:
- Не знаю. Просто странно. Я, например, никогда в метро ни с кем не знакомилась.
"Слава Богу", - подумал я. А вслух спросил:
- Как его зовут, этого официанта?
- Сергеем, кажется. Я его никогда не видела. Саша меня всегда внизу оставлял. У них там были дела.
Она сказала это совершенно естественным тоном. И я подумал: вот знамение времени! Интересно, с какого класса у них в ходу эта фраза?
- И что же это были за дела?
Дина молчала. Я сказал:
- Дина, мы уже выяснили, что я не из милиции. Хочешь, покажу удостоверение?
Она отрицательно покачала головой.
- Тогда решай, или мы вместе будем искать Сашу, или допивай компот и пошли по домам. Ну?
- Я не ханжа, - сказала она наконец с вызовом. Начало было хорошим. И не вижу ничего ужасного, если тебе в руки попала вещь по дешевке, а ты потом продал ее по нормальной цене.
Она явно наблюдала за моей реакцией. Я молчал, сохраняя на лице бесстрастное выражение. И она, как видно, решилась'
- Короче, у этого Сергея были какие-то то ли родственники, то ли друзья, которые часто ездят за границу. Ну и привозят барахло, разумеется. А продавать некому да и некогда Вот Сергей этот и попросил Сашу помочь. В основном это были джинсы, хорошие; фирменные.
- И почем Сергей их отдавал?
- По-моему, рублей по сто.
Я присвистнул:
- Ничего себе! А Латынин небось рублей по сто пятьдесят?
- По сто сорок. Для скорости.
- Это все?
- Нет, не все. Еще этот парень иногда просил Сашку отвезти что-нибудь по адресу, потому что сам не мог отлучиться с работы.
- Что, например?
- Чемоданчик. Давал ему адрес, где-то в новом районе, и двадцать пять рублей - вроде как на такси.
- А что было в чемоданчике, Саша никогда не интересовался?
- Ну что вы, это же неприлично! К тому же он и не открывался.
- А это откуда известно?
У Дины на щеках выступили два красных пятнышка. Полагаю, это означало, что она вспыхнула до корней волос.
- Там... там был такой цифровой замочек...
- Но ведь он мог быть и не включен?
Дина молчала. Я решил сменить тему:
- Скажи, пожалуйста, а куда Саша потом девал деньги?
- Как куда? Мы их тратили. В кафе ходили, один раз даже в ресторан. Еще Латынин себе диски последние на них покупал, пополнял свою коллекцию. А это, между прочим, не такое дешевое удовольствие.
- Понятно, - сказал я. - Ну а раньше он на что их покупал? Экономил на завтраках?
Но до нее, кажется, не дошла моя ирония.
- Вроде того, - ответила она совершенно серьезно. - Ему папаша всегда сколько хочешь давал, только попроси. А недавно у них и вышел конфликт как раз на почве финансов. Папашу заело. Хватит, говорит, по кафе шляться, экзамены на носу, в институт надо поступать и все такое. Ну и дал ему вместо червонца трояк. Это, я так понимаю, в воспитательных целях.
А Санечка тоже завелся, швырнул ему этот трояк, вагоны, говорит, пойду по ночам разгружать. Тут-то как раз ему официант и подвернулся. Чего вы улыбаетесь?
- А что, не смешно? - спросил я.
- Абсолютное - ответила она с жаром. - Вы просто не знаете Латынина: если в не этот официант, он бы точно пошел вагоны разгружать.
- Да, судьба - индейка, - согласился я. - Ну и что же он пропал от такой хорошей жизни?
Она опять смотрела на меня настороженно, мой тон ей не нравился. Я пенял, что меня, пожалуй, действительно чересчур заносит, и постарался придать лицу выражение серьезного внимания.
- Откуда ж я знаю, - наконец вздохнула она.
- Даже не догадываешься?
Она покачала головой.
- Когда, значит, ты его последний раз видела?
- Позавчера в школе.
- А говоришь, пропал он вчера утром. Может, он позавчера вечером пропал?
- Его ребята видели. Вчера после второго урока он приходил в школу, принес эту самую газету, которую мы делаем. Он к ней рисовал заголовок и всякое гам оформление. Отдал и сразу ушел, не хотел, наверное, чтоб его учителя видели.
- И к тебе даже не подходил?
- Нет.
Что-то мне не понравилось в том, как она это произнесла.
- А накануне вечером вы тоже не общались?
Она снова покачала головой. И тут я, кажется, догадался:
- Ты вообще-то когда с ним последний раз разговаривала? Дина молча изучала остатки компота на дне своего стакана.
- Поссорились, - констатировал я, и она кивнула. - Давно?
- Две недели назад. Если хотите точно - сегодня шестнадцатый день.
- А из-за чего - секрет?
- Да ну, какой секрет! То есть был бы секрет, конечно, но раз уж вы теперь знаете... Понимаете, Латынин в последнее время стал очень странный. Перестал мне все рассказывать. Раньше таскал меня всюду за собой, а тут вдруг, как ни позвонишь, он занят, у него дела. Дела, дела! Прямо смурной стал от этих дел!
Дина обиженно поджала губы.
- Короче, лопнуло мое терпение. Это после того, как я узнала, что он без меня стал ходить вечером на дискотеку. Я его напрямик об этом спросила, а он мне опять свое: "У меня там дела!" У него там дела, а я должна весь вечер сидеть дома одна! Мы поругались страшно, он на меня накричал, что я не имею права лезть в его личную жизнь, что все мы такие, только дай нам волю, а я в ответ на него тоже накричала, что никакой воли мне от него не надо и что если мне нельзя лезть в его личную жизнь, тогда пусть он тоже не лезет в мою! И... и с тех самых пор мы не разговариваем...
У нее опять затряслись губы, а я слушал почти с мистическим ужасом: до того это напоминало мои скандалы с Ниной.
Мы вышли из кафе, и я направился к машине. Дина молча шла рядом.
- А почему, собственно, ты так взволновалась, что Саша пропал? спросил я. - Взрослый мужик, что с ним сделается? Поругался с родителями, вот и смылся куда-нибудь. Через день ему надоест, и он вернется, а?
Она резко замотала головой:
- Во-первых, Латынин тысячу раз ругался с родителями и никуда не убегал. Во-вторых, в этот раз он с ними и не ругался: я звонила сегодня днем Елене Сергеевне на работу, они ничего не понимают, сами в жуткой панике. В-третьих, Латынин не такой дурак, чтобы ни с того ни с сего перестать ходить в школу перед самыми экзаменами. Вы не думайте, у него, между прочим, средний балл не ниже четырех с половиной будет, ему еще в институт поступать. Я уж все это обдумала - незачем ему просто так сейчас дурака валять. Что-то случилось. Я чувствую.
Я вспомнил Сухова. Очень трудно искать, когда даже не знаешь, что искать. Так и тут: хорошо бы хоть понять, что могло случиться?
И тут меня осенило.
Я даже остановился. Дина тоже остановилась. Я схватил ее за плечи:
- Так ты думаешь... - сказал я, - ты думаешь, что... Она опять заплакала.
- Да прекрати ты реветь! - рассердился я. - У них что, были плохие отношения?
- Нет, что вы, - проговорила она, глотая слезы. - Сашка страшно любил его и уважал. И Эрнст Теодорович его любил...