Михаэлина соскочила с парапета и наклонившись, чтобы ее нельзя было заметить в просветах между зубцами, побежала к лестнице. Спустившись по ней наполовину, она испугалась, что увидев ее Сауннел уйдет, и крикнула:
- Бабушка, подожди!
Наконец, совершенно запыхавшись, она подбежала к бабушке и остановилась перед ней.
- Поедем на охоту? Кочкодавы мечутся так, что слышно в моей комнате.
Внимательно рассматривая внучку, Сауннел слегка повернула голову, словно хотела ей отрицательно помотать, но вдруг передумала. Заглянув в глаза Михаэлине, она плотно сжала губы и неожиданно, вслепую, сделала бросок. Даже не глядя, по тому как чмокнула сетка, Михаэлина определила, что мяч, попал в корзину не задев обруча.
- Ты права. Поедем на охоту! Пусть они побесятся...
Не объясняя кого она имела в виду, бабушка взяла внучку за руку и сильно сжав ее пальцы своими, тонкими, длинными и холодными, повела ее к конюшне. Причем, по дороге ей удалось устроить разгон нескольким растяпам, настолько разленившимся, что они даже не сразу заметили ее появление.
Выехали они из замка в сопровождении следопыта и двух стремянных. Молча, они миновали луг, потом невысокий, молодой лес, росший на оставшемся после великого пожара пепелище. О нем напоминали изредка попадавшиеся, нацеленные в небо, обгорелые древесные стволы. Щедрая природа уже покрыла пепелище толстым ковром бледноватой местной зелени. Время от времени, с громким хлопаньем крыльев взлетали в воздух тяжелые, неуклюжие хохлатики, не уничтоженные до сих пор лишь потому, что мясо их невкусно, покрытые толстой кожей, под которой скрывался слой жилистого жира. Следопыт ехал дальше, не обращая на них ни малейшего внимания. Маленькие и быстрые шковели пролетали у них над головами, в полной уверенности, что крохотные тела и большая скорость спасут их от выстрела. Потом лесок кончился, и следопыт молча показал на вершину холма. Миновав росший на склоне старый, хвойный лес, они соскочили с седел и взяв в руки луки, вышли на вершину. На другой стороне оврага паслась стая качкодавов, плоских словно черепахи, нелетающих птиц. Бабушка долго рассматривала стаю и наконец спросила:
- Какова структура стаи?
Похоже, ей не хотелось терять возможность чему-то научить внучку.
- Это не брачное сборище, - поведала шепотом Михаэлина.
В брачный период качкодавов охранял закон, поскольку тогда можно было запросто вьехать прямо в стаю и без проблем убивать лучших птиц. Вот только, здорово они тогда воняли. Похоть, как объяснял ее отец.
- Также, такая структура стаи не является... - Михаэлина еще раз окинула стаю взглядом, прикидывая как кочкодавы расселись на склоне - не шеренгами: самец-самка, не парами, не группируясь вокруг гнезд или молодняка. - Она не является признаком агрессивности... Ох, они попросту отдыхают после кормежки!
- Тс-с-с...- Сауннел схватила внучку за плечо и заставила ее наклониться. - Если они всполошатся, то мы не сможем выбрать.
Та все же еще раз осторожно выглянула и окинула кочкодавов взглядом. Огромные, плоские тела, весом до семидесяти килограмм, в плотной группе создавали иллюзию складчатого, толстого ковра. То и дело какая-нибудь из птиц вытаскивала голову из-под рудиментарного крыла и зевала, показывая крокодильи зубы. Впрочем, возможно, это было не зевание, а демонстрация в расчете на потенциальных врагов.
- Начнем от второго ряда с верху, - шепнула бабушка. - Я выстрелю во второго слева, а потом в пятого. Тебе предлагаю тех, с нижнего ряда, там есть три неплохих экземпляра, ты должна управиться с ними быстрее меня.
Она подмигнула девочке и вынула из колчана четыре стрелы. Михаэлина отодвинулась от бабушки, приготовила свои стрелы, и мельком взглянула в сторону.
- Раз, два... и три! - сосчитала бабушка.
В следующее мгновение две стрелы полетели в сторону стаи. Обе попали туда, куда и должны были угодить. Еще через полсекунды стрела Михаэлины перебила шею следующего кочкодава. Потом выстрелила бабушка, и тут же за ней выпустила стрелу внучка. Стая вяло, не очень понимая что происходит, махая культями крыльев, переваливаясь на коротких ногах, расползалась в стороны. Бабушка с удовольствием причмокнула губами, Михаэлина широко улыбнулась.
- Ты по-ра-зи-тель-на! - промолвила Сауннел, подошла и прижала к себе внучку. - На пяти стрелах имела бы на две больше меня.
Девочка подумала, что дотягивается ей уже до талии, что еще не так давно могла лишь обнять ее бедра.
- Сколько стрел держишь в воздухе?
- Девять, - ответила Михаэлина. - Однако, лучник Чура держит тринадцать.
- Это ничего, - бабушка погладила ее по голове. - Он значительно сильнее тебя, туже натягивает лук, его стрелы летят выше, и поэтому у него больше времени для следующих выстрелов. Через год будет драть себе усы, видя как твои полторы дюжины летят в воздухе.
Она посмотрела на склон, на котором уже не было кочкодавов, кроме пяти подстреленных, потом кивнула стремянным. Те направились к убитым птицам, ведя в поводу коней, снабженых упряжью для транспортировки туш. Лучники стали спускаться по склону, туда, где их ждал следопыт с тремя лошадьми. Кстати, он, выгнув ноги совершенно невозможным для человека образом, коленями назад, как кузнечик, спал стоя, даже не пытаясь это скрыть. Его разделенный натрое нос расширялся, мерно, с характерным клокотанием, и сужался тоже с характерным посапыванием, а две расположенные по бокам носа трещины при каждом вдохе раздвигались.
- Кто спит - сесть! - крикнула бабушка.
Следопыт открыл глаза и рухнул на землю.
Михаэлина рассмеялась. Бабушка покачала головой, однако, тоже усмехнулась.
- Откуда ты это знаешь?
- Со времени военного обучения, - ответила бабушка. - Эту шутку с удовольствием повторяли преподаватели. Похоже, говорил некий доктор наук, это самая старая задокументированная шутка в истории человечества.