Он подобен первому, тяжек и трудно проходим. И вновь, высадив людей, они проводят моноксилы, как и прежде. Подобным же образом минуют они и третий порог, называемый Геландри, что по-славянски означает “Шум порога”, а затем так же — четвертый порог, огромный, нарекаемый по-росски Аифор, по-славянски же Неасит, так как в камнях порога гнездятся пеликаны. Итак, у этого порога все причаливают к земле носами вперед, с ними выходят назначенные для несения стражи мужи и удаляются. Они неусыпно несут стражу из-за пачинакитов. А прочие, взяв вещи, которые были у них в моноксилах, проводят рабов в цепях по суше на протяжении шести миль, пока не минуют порог. Затем также одни волоком, другие на плечах, переправив свои моноксилы по сю сторону порога, столкнув их в реку и внеся груз, входят сами и снова отплывают. Подступив же к пятому порогу, называемому по-росски Варуфорос, а по-славянски Вулнипрах, ибо он образует большую заводь, и переправив опять по излучинам реки свои моноксилы, как на первом и на втором пороге, они достигают шестого порога, называемого по-росски Леанди, а по-славянски Веручи, что означает “Кипение воды”, и преодолевают его подобным же образом. От него они отплывают к седьмому порогу, называемому по-росски Струкун, а по-славянски Напрези, что переводится как “Малый порог”. Затем достигают так называемой переправы Крария, через которую переправляются херсониты, идя из Росии, и пачинакиты на пути к Херсону. Эта переправа имеет ширину ипподрома\, а длину, с низа до того мест, где высовываются подводные скалы, — насколько пролетит стрела пустившего ее отсюда дотуда. Ввиду чего к этому месту спускаются пачинакиты и воюют против росов. После того как пройдено это место, они достигают острова, называемого Св. Григорий. На этом острове они совершают свои жертвоприношения, так как там стоит громадный дуб: приносят в жертву живых петухов, укрепляют они и стрелы вокруг дуба, а другие — кусочки хлеба, мясо и что описывается на порогах Днепра. Но сложность не только в преодолении порогов на реке. Угрожают росам на всем пути следования пачинакиты. В этом параграфе наставления сыну не даются. Об отношении к пачина-китам и росам он пишет в самом начале: в первом и втором параграфах. И там он пишет, что пачинакитов (печенегов) надо всегда задабривать и использовать против росов. Они соседи. Но росы никогда не смогут напасть, если не находятся в мире с пачинакитами, так как пачинакиты имеют возможность — в то время когда росы удалятся от своих семей, — напав, все у них уничтожить и разорить»39.
Как видно из цитаты, речь здесь идет о славянах, их подготовке к путешествию в Константинополь, о преодолении препятствий, особенно порогов на Днепре. Причем названия этих порогов даются «по-росски» и по-славянски с подробным их описанием. Двойное толкование названий порогов на Днепре дало повод к дискуссиям не одному поколению историков.
В данном издании интенсивный поиск аналогий названий порогов в скандинавских языках привел авторов комментарий к тексту Константина Багрянородного к поразительным выводам. Обобщая все точки зрения в отношении этимологии слова «русь» (а их называется семь — скандинавская, южнорусская, славянская, готская, прибалтийско-славянская, кельтская, индоарийская), авторы, оговариваясь, что они не норманисты, все-таки склоняются к первой версии. По их утверждениям, слово «рось» происходит от финского «роутси», которым они называли шведов.
Критика этого положения не единожды опровергалась с момента ее возникновения еще в середине XVIII в. Тем не менее комментаторы делают очередной заход на реабилитацию версии происхождения названия русь. С их точки зрения, русь есть «самоназвание отрядов скандинавов, проникавших в глубь Восточной Европы вплоть до Черного моря» (Там же. С. 295). В доказательство ими приводятся сообщения «других» византийских источников, в том числе Вертинских анналов (о них ниже), и данные археологии. Культура курганов Ярославского Поволжья по наличию глиняных амулетов-лап и др. близка метисной культуре Аландских островов, пишется в комментариях, и потому вероятно предположить «…проникновение в Верхнее Поволжье уже метисного фенно-скандинавского населения, встретившегося с местными поволжско-финскими племенами (меря) и пришлыми славянами» (Там же. С. 300). На чем основано это заключение? А на том, что в описании порогов Днепра используются два языка: древнескандинавский и древнерусский. Объяснить это можно предположением о скандинавском происхождении информатора из великокняжеской дружины, знавшего реалии русской жизни и владевшего древнерусским языком. Сам термин «Рос» у Константина Багрянородного реконструируется эволюцией в понятие «Русь» в финской среде и в результате межэтнических контактов проникает в древнерусский язык с доминирующим этническим значением. «На неславянскую этническую принадлежность первоначальной Руси указывает и то, что этническая группа “русь” не включается летописцем ни в один из перечней славянских “племен”, расселившихся по Восточно-Европейской равнине»40.