Вдруг из озера до них донеслись многочисленные юные голоса, распевавшие песню. При первых же ее звуках Человек встрепенулся, прислушался… Слов вначале было не разобрать, но по мере приближения поющих к берегу текст песни становился понятнее. Не очень стройный хор пел:
Человек заулыбался и даже стал вполголоса подпевать. Улыбка была ностальгической.
— Друзья, — молвил он, повторив с хором две последние строчки, — это песня моей юности. Текст здесь, правда, чуточку изменен, но это неважно. Впервые эта песня прозвучала в очень давнем фильме «Разные судьбы». Ее пели там выпускники школы, только что окончившие десятилетку и по традиции бродившие всю ночь по городу после выпускного бала. С той поры эта песня стала как бы гимном выпускников, их музыкальным паролем…
Пока Человек говорил, молоденькие певцы подплыли к самому берегу и стали хорошо различимы. Это была большая компания рачков-подростков, скорее даже юношей и девушек, стоявших на пороге взрослой жизни.
Председатель КОАППа любил общаться с молодежью, в данном же случае общение с нею могло к тому же скрасить томительное ожидание, ибо в эти ответственнейшие минуты, когда коапповская вывеска обретала зримые формы, заниматься чем-либо иным он был решительно не в состоянии.
Приблизившись к самой кромке воды, Кашалот обратился к рачкам, стараясь придать своему голосу как можно более жизнерадостное звучание:
— Здравствуйте, ребята!
— Здравствуйте! — хором откликнулись они.
— Давайте знакомиться: мое имя…
— Кашалот! — выпалила бойкая девчурка, по всей видимости заводила компании. — Вас в океане все знают. А меня зовут Баля, его Жолик, — она указала на симпатичного паренька, исполнявшего при ней, судя по всему, роль верного рыцаря. — А вот этого, — в голосе ее явно прозвучала нотка презрения, — Клей.
— Персональный приветик! — вякнул развязным тоном рачок, названный последним.
— Помолчи, хоть здесь, в КОАППе, нас не позорь, — тихо, но с угрозой произнесла Баля.
— А то живо схлопочешь, — предупредил Жолик.
— Из какого вы класса, ребятки? — спросил Удильщик.
— Из класса ракообразных, отряд усоногих рачков! — четко доложила Баля, словно рапортуя на пионерской линейке. — Жолик, спой им нашу песенку… если вы хотите, конечно, — поспешно добавила она, обращаясь к коапповцам.
Как и следовало ожидать, захотели все, а некоторые даже крикнули «Просим!»
И Жолик спел:
— Вообще-то в отряде усоногих рачков несколько семейств, — пояснила Баля, когда стихли аплодисменты. — Наше семейство называется «балянусы» или, что то же самое, «морские желуди» — «балянус» на латыни и значит «желудь».
— Морских желудей я хорошо знаю, — обрадовался Кашалот, — я видел их много раз — подводные скалы сплошь покрыты их известковыми домиками.
— А почему же тогда эти подростки без домиков? — подозрительно осведомился Рак.
— «Почему, почему», — передразнила Сова. — А потому! Никому-то ты не веришь. Думаешь, ежели твои рачата сызмальства на тебя похожи, значит, у всех так? Ан нет!
Сову горячо поддержала Стрекоза: о правоте своей пернатой коллеги по КОАППу ей было известно по личному опыту. Ведь ее личинки и отдаленно не напоминают маму, даже обитают в другой, чуждой среде, чуждой для нее, но родной для Рака… Уж их-то, ее личинок, он, живущий по соседству, должен был бы знать? И о других его соседях напомнила Раку Стрекоза — о головастиках, также не похожих на взрослых, то есть на лягушек…