Она так его пристыдила, обрушила на его голову столько подобных примеров, что Рак — редкий случай! — пожалел о своей скептической реплике. А заключила Стрекоза свою тираду так:
— Что же удивительного, что и у морских желудей дети не похожи на родителей?
Эта невинная фраза вызвала бурный протест у Клея:
— Какие мы вам дети? — забубнил он обиженно. — Разве не видите усики?
Общий смех был ему ответом, а Гепард изрек нарочито серьезным тоном:
— Да-a, довод неотразимый, что и говорить. По этому признаку у многих животных даже новорожденные могут считать себя взрослыми — ведь они рождаются усатыми…
— Тоже могут сказать — дескать, мы и сами с усами, — вторила ему Сова, давясь от смеха.
— Так ведь вся штука в том, с какими усами! — не сдавался Клей.
— Ну что ты заладил, — не выдержала Баля, — разве только в усах дело?
— А в чем же? — полюбопытствовал Удильщик.
Его любопытство взялся удовлетворить Жолик.
— Гораздо важнее, в смысле признаков взрослости, что на нас теперь форма: двубортная… — заметив, что оговорился, он тут же поправился, — то есть, я хотел сказать, двустворчатая хитиновая раковинка. Чтобы ее получить, надо шесть раз линять, а это у нас со дня рождения десять дней занимает.
— Как раз вчера, — гордо сообщила Баля, — мы окончили десятидневку!
Узнав об этом, председатель КОАППа и его сослуживцы от всей души поздравили рачков с окончанием. Балянусы, в свою очередь, поблагодарили за поздравление, — также от всей души, — и торжественно обещали отдать все силы для построения… А вот для построения чего, они не уточнили: Баля и Жолик переглянулись и замолчали, сделав знак остальным рачкам, чтобы они последовали их примеру, и таким образом замяли этот вопрос — как вскоре выяснилось, отнюдь не случайно…
Но в тот момент Кашалот ничего не заметил и проникновенно произнес:
— Итак, мои юные друзья, ваше детство окончилось… Это большое… Нет, лучше сказать, огромное, колоссальное событие!
— Ещё бы! — радостно согласилась Баля.
— У нас теперь есть всё необходимое для начала взрослой жизни: шесть пар ножек со щетинками, настоящие челюсти, три глаза…
— И усы! — вставил Клей.
— Снова здорово. — Жолик сделал выразительный и всем понятный жест, повертев передней ножкой у головы. — Прямо зациклился на своих усах. Ладно, успокойся — и усы тоже… — и он запел, а Баля подхватила:
— Да-а, — протянула Баля и вздохнула, — в песне-то все легко и просто получается: «Как много совершить теперь мы сможем!» А что совершить, где совершить? Кто нам подскажет?
Пока она говорила, Жолик недовольно поглядывал на подружку и наконец сказал с досадой:
— Баля, ты не крутись вокруг да около, а выкладывай прямо: зачем мы приплыли.
— Ты прав, — согласилась она. — Так вот, после выпускного бала мы по традиции бродили всю ночь по озеру, пели песни, мечтали о будущем…
— Мечтатели… — Клей ухмыльнулся. — Всё равно кончите тем же, что и все балянусы: остепенитесь, построите домики…
— Замолчи, обыватель несчастный! — Баля, кажется, готова была вцепиться в него челюстями. — У тебя только домик на уме. Вот вы, Рак, удивлялись, что мы на родителей не похожи. А я и не хочу быть на них похожей! И Жолик тоже, и многие наши одноклассники. Знаете, почему?
— Почему? — спросили все в один голос, так как сказанные девушкой с большой горячностью слова очень всех заинтриговали.
— Потому что… Нет, пусть лучше Жолик вам покажет, как отец с матерью его уму-разуму учат, и вы всё поймете. Жол, изобрази.
Балин друг, в котором явно таился актерский талант, шаржированно и очень смешно воспроизвел назидательную речь своего папаши:
— «Запомни сын: самое главное в жизни — прочное положение. Для этого перво-наперво надо место хорошее подыскать. Тут важно не торопиться: пока молод — поплавай, осмотрись, приглядись… У тебя для этого все возможности — целых три глаза, не то что у нас с матерью — по одному. Хотя нам и один без надобности, всё равно никуда не выходим, а в своих домиках и с закрытыми глазами каждый уголок знаком».