ПОСЛАНЕЦ В ТРИДЦАТЫЙ ВЕК
Для будущего соискателя ученой степени кандидата в доктора коапповских наук несомненный интерес представит история возникновения замечательной коапповской традиции, о которой пойдет речь ниже. Собственно, в ней не было бы ничего необычного, если бы не две ее особенности, у истоков которых (как, впрочем, и у всего, касающегося Комитета Охраны Авторских Прав Природы), естественно стоял Кашалот. Самое поразительное здесь, конечно, ход его умозаключений, приведших к этим самым особенностям. Попробуем их воспроизвести…
Дело в том, что уже в момент рождения КОАППа и даже еще раньше, когда идея о его создании только вынашивалась, его отец-основатель задумывался о необходимости периодически отмечать в дальнейшем юбилеи этого грандиозного события, причем с размахом, соответствующим его всемирно-историческому значению.
Но что значит «периодически»? С какой именно периодичностью следует праздновать годовщины образования организации, играющей в животном мире роль ничуть не меньшую, а возможно, и большую, чем у людей Организация Объединенных Наций? Кстати, подумалось ему еще тогда, не обратиться ли за ответом к богатейшему опыту, который накопили в этой области люди? Хотя, с другой стороны, хотелось бы внести в теорию и практику проведения праздников что-то свое, оригинальное, самобытное, зоологическое…
Надо сказать, что председатель КОАППа давно уже испытывал серую зависть (серую в том смысле, что это была сложная смесь белой зависти с черной) к такому поразительному феномену, как необыкновенная смекалка, проявляемая людьми при изобретении всевозможных поводов для празднований. Причем поводом чаще всего служит как раз годовщина какого-либо события.
Любого — касается ли оно всей планеты, одной страны, ее части, какого-нибудь учреждения или отдельного индивидуума…
Опыт людей как будто бы подсказывал, что при проведении подобных мероприятий следует придерживаться так называемых круглых или, в крайнем случае, полукруглых дат, так что если делать всё по-человечески, годовщины со дня образования КОАППа следовало бы отмечать каждые десять лет, если ограничиться лишь круглыми датами, и каждые пять лет, если добавить к ним и полукруглые…
Но откуда, собственно, взялись эти числа — пять и десять? Ну, подумалось Кашалоту, это и Ежу понятно: на человеческой руке пять пальцев, на двух руках десять, а считать люди поначалу умели только на пальцах. До сих пор у них в ходу выражения: знать, как свои пять пальцев, — то есть, знать очень хорошо, можно пересчитать по пальцам — отсюда и десятичная система счисления!
Среди позвоночных животных, рассуждал далее бессменный руководитель КОАППа, немало тех, кого эта система вполне устраивает, поскольку и у них на конечностях те же пять пальцев. Но вот у птиц, за редким исключением, четыре пальца, и они с тем же правом могли бы, если бы захотели, создать свою систему счисления, восьмеричную, в которой круглыми считались бы даты, кратные восьми, а полукруглыми — четырем. Такой системой с удовольствием пользовался бы и кое-кто из зверей, например, Бегемот, на ногах которого тоже по четыре пальца, а также некоторые земноводные — скажем, Четырехпалый Тритон (Кашалот еще не знал, что с этим последним ему предстоит встретиться при весьма любопытных обстоятельствах)…
Развивая эту мысль дальше, председатель КОАППа пришел к логическому выводу (а в логике он был силен, как никто другой), что в демократическом животном обществе кроме уже упомянутых могут одновременно существовать еще несколько равноправных систем счисления. Обладатели ног с тремя пальцами — носороги, южноамериканские страусы нанду, австралийские страусы эму и казуары, трехпалые ленивцы, трехпалые чайки, они же маевки, трехперстки с Дальнего Востока, и им подобные — тоже вправе претендовать на свою собственную систему счисления, шестиричную, где круглые даты кратны шести, а полукруглые трем.