— Заказчик всегда прав, — отбиваемся мы. — Хозяин — барин.
— Жулик он, а не хозяин! Вы его сироп в патоку перегоняете, а он вашу отраву за настоящий мёд выдает — на рынке ею торгует и мошну свою набивает!
Мы так и ахнули:
— Как отрава? Почему?
— Да потому, что мёдом люди лечатся, а сахар для многих больных яд. «Хозяин»… Для таких хозяев жала не жалко! Вы должны быть хозяевами — вы же не трутни какие-нибудь, а рабочие пчелы, вас тут сто тысяч, если не больше. А вы совесть на сладкую жизнь променяли. Скоро летать разучитесь — вон мышцы какие дряблые. Нет, мы с такими в разведку не полетели бы!
Словом, дали бабуси нам жару, особенно после того, как одна юная пчелка брякнула: «Давайте объявим медовый месячник — целый месяц будем давать настоящий качественный мёд, из нектара!» Я готова была провалиться сквозь соты и другие тоже. В тот же день мы всем роем покинули улей и подались на экскаватор.
— На экскаватор?! — даже Рак не нашелся, что сказать, лишь развел клешнями.
Коапповцы опять переглянулись, но Человек рассеял их сомнения.
— Рой пчел на экскаваторе — я понимаю, звучит странно, — сказал он, улыбаясь, — но ничего невероятного тут нет: мне известны по меньшей мере еще два случая, когда пчелы селились в экскаваторе: на Дальнем Востоке и в Эстонии. Не знаю, чем объяснить такое совпадение, но в обоих случаях пчелы выбрали экскаватор одной и той же марки — ЭШ десять дробь шестьдесят. Чем-то он их, видимо, привлекает…
— Хорошая машина, — подтвердила Пчела. — Надежная. Ну, полечу — надо отнести смолу для прополиса… — и она улетела, напевая:
Пчела не успела еще отлететь далеко, как на поляну, словно на смену ей, пожаловала новая гостья — Галка, и с ходу, вернее, с лёту обратилась к присутствующим:
— Извините, о какой машине сейчас шла речь? В ней кто-то поселился…
Узнав, что речь шла об экскаваторе, Галка разволновалась:
— А что, сейчас модно селиться в экскаваторах? Уважаемый Человек, вы не могли бы повторить марку — я недослышала.
Получив ответ, она задумчиво повторила:
— «ЭШ»… Ну, «Э», очевидно, «экскаватор», а «Ш» что означает?… О-о, — осенило ее, — «Шагающий»! Жить в шагающем экскаваторе и вместе с ним шагать к светлому будущему — как это экстравагантно! Надо записать марку, пока не забыла… где моя записная книжка? Ага, вот.
Галка стала перелистывать книжку, бормоча: — А, Б, В, Г… Та-ак, Г — гнезда, — и прочла вслух:
— Гнездо Синицы в грузовике — между рамой кузова и брызговиком, адрес: город Луцк, база Главпромтранспорта; гнездо Синицы в почтовом ящике — Калуга, второй Стекольный переулок, 15; гнездо Вороны на стреле башенного крана — московский Северный речной порт; гнездо Вороны на изоляторах опоры высоковольтной линии — Благовещенск, «Амурэнерго»… Сейчас дополню список: «Экскава…» Хотя зачем писать, — спохватилась она, — когда у нас появился свой Попугай!
— Попугай? — переспросил Кашалот, несколько обескураженный таким поворотом.
— Ну да. В последнее время вошло в моду иметь в птичьей стае Попугая: фиксирует информацию надежней импортного магнитофона! А наша стайка завела Попугая — экстракласс, все лопаются от зависти! Вы его увидите сию же минуту, вернее, ее, — и тут же позвала: — Ксюша, где вы?
— Здесь, милочка, — послышался уже знакомый коапповцам женский голос, и — на поляне столь же бесшумно, как и в первое свое появление, возник пернатый частный детектив.
— Дорогой Ксюша… — начал было Кашалот, но осекся, остановленный предостерегающим жестом сыщика, поднесшего конец крыла к клюву.
— Тсс… — прошептал он, подлетев к председателю КОАППа почти вплотную. — Сделайте вид, что мы незнакомы.
— Ксюша, срочно зафиксируйте в своей памяти: «Экскаватор ЭШ десять дробь шестьдесят», — распорядилась Галка тем капризным тоном, каким некоторые хозяйки отдают приказание домработнице.
— Уже зафиксировала, — откликнулся детектив всё тем же женским голосом. — Галочка, а ведь это и есть КОАПП, куда вы так стремились…
— Что-о?!! — Галка вперила в Ксюшу гневный взор. — Почему же вы сразу не сказали?! Гнездо в КОАППе — это же последний крик… да что там крик — последний вопль моды!