Б. К. Елисов сообщил, что «команда о проверке деятельности ставропольского руководства шла от очень высоких лиц из ЦК. И задание имела союзная прокуратура»[1875]. В. В. Федорчук, который в 1982–1986 гг. возглавлял Министерство внутренних дел, позднее отмечал, что какие-то криминальные сведения («взятки, подношения – в общем большие суммы») о М. С. Горбачеве собирались, но уверял, что не имел к этому никакого отношения: «Все это всплыло без меня»[1876].
Тогда же всплыло еще одно дело – «дело Лобжанидзе»[1877].
В 1982 г. под следствием оказались заместитель министра торговли РСФСР П. С. Лукьянов, начальник Главкурортторга того же министерства Д. Д. Гончаров и его заместитель Б. Г. Дроздов. В ходе следствия обнаружились факты взяточничества, а среди занимавшихся подношениями назван директор треста столовых и ресторанов сначала в Ессентуках, потом в Кисловодске Николай Павлович Лобжанидзе[1878].
Как вспоминал позднее Н. П. Лобжанидзе, в 1983 г. его вызвали в Москву, пригласили в Генеральную прокуратуру СССР и якобы потребовали показания на М. С. Горбачева. От дачи таких показаний он отказался, а когда вернулся в гостиницу «Россия», обнаружил, что у него был произведен обыск. Не успел он придти в себя, как ему сообщили из Кисловодска, что там тоже был обыск, причем его лишили полномочий депутата горсовета, а дочь исключили из института. Узнав об этом, Николай Павлович бросился домой, но на одной из станций увидел объявление, из которого явствовало, что его объявили во всесоюзный розыск. От отчаяния он хотел покончить с собой. Написал прощальное письмо жене, бросился в море, но его спас какой-то прохожий. После этого Николай Павлович ушел в бега[1879].
На самом деле допрос в Генеральной прокуратуре состоялся 10 февраля 1983 г., из Москвы Н. П. Лобжанидзе скрылся 11-го и только после этого был произведен обыск у него дома и его вывели из состава горсовета, причем объявление о его розыске было дано лишь «через месяц»[1880].
Из этого явствует, что Николай Павлович перешел на нелегальное положение сразу же после посещения Генеральной прокуратуры, а письмо жене о самоубийстве представляло собою попытку замести следы.
То, что Н. П. Лобжанидзе, как говорится, был не в ладу с законом, не вызывает сомнения. Проблема заключается в другом: а) имели ли допущенные им нарушения закона корыстный характер, как первоначально установил суд, или же они были вызваны другими целями, в чем уверял сам Н. П. Лобжанидзе, и б) пыталась ли прокуратура получить у него действительные показания о криминальной деятельности М. С. Горбачева или же требовала его оговора?
Можно было бы допустить, что Н. П. Лобжанидзе выдумал эту историю в качестве самооправдания. Однако позднее удалось получить документальное ее подтверждение, которое не было опровергнуто заинтересованными в этом лицами[1881].
Но кто мог дать следователю команду на «разработку» секретаря ЦК КПСС, члена Политбюро? Только Генеральный прокурор СССР. Но сам он решился бы на такой шаг лишь в одном случае – если бы получил распоряжение свыше: или от заведующего Отделом административных органов ЦК КПСС, или от члена Политбюро, курировавшего тогда правоохранительные органы. И первый, и второй вряд ли могли сделать это без генерального секретаря.
Но тогда получается, что команда проверить М. С. Горбачева исходила от Ю. В. Андропова. В пользу этого говорит и нашедший отражение в дневнике В. И. Воротникова слух, будто бы к проверке ставропольского прошлого М. С. Горбачева имел отношение В. М. Чебриков[1882]. Бывший генерал КГБ О. Д. Калугин допускал возможность наличия «материалов о ставропольском периоде в жизни Горбачева» в возглавлявшемся В. М. Чебриковым ведомстве[1883].
Один из биографов М. С. Горбачева Б. Кучмаев, который когда-то работал в аппарате Ставропольского крайкома, утверждает, что он никогда и ничего не слышал о взяточничестве Михаила Сергевича[1884]. Самым слабым его местом было гостеприимство[1885].
Действительно, многие отмечают, что Михаил Сергеевич был хлебосольным хозяином и не жалел денег на прием гостей из Москвы. Возникает вопрос, а откуда у него были деньги? Может быть, это делалось за счет представительских расходов?
Когда я поставил этот вопрос перед бывшим вторым секретарем Ставропольского крайкома В. А. Казначеевым, он сразу же дал на него отрицательный ответ, отметив незначительные размеры выделяемых для этого сумм. «Как же вы выходили из положения?» – поинтересовался я. И Виктор Алексеевич ответил: «Совершенно законно. Часть расходов оплачивали председатели колхозов, часть проходила через бюджеты санаториев и домов отдыха»[1886].
1876
Виталий Федорчук: «Я никогда не стыдился своей службы в КГБ» // Зеркало недели. Киев. 2001. № 36. 15 сентября. С. 18 (беседу вел А. Колесников).
1877
1879