Яков Прокофьевич Медяник начинал свою службу в пограничных войсках, затем был взят в ПГУ и направлен в Израиль. После возвращения оттуда некоторое время работал в Центре. С 1953 г. по 1975 г. дважды руководил резидентурой в Израиле[2525], был резидентом в Афганистане и Индии, а в промежутках между этим находился в аппарате ПГУ. С 1975 по 1987 г. занимал должность заместителя начальника ПГУ и курировал Ближний Восток и Африку[2526].
По информации газеты «День», «к концу 70-х – началу 80-х годов». Е. М. Примаков стал «одним из самых «ценных агентов» и доверенным человеком самого начальника разведки В. А. Крючкова»[2527].
Евгений Максимович оставил эти публикации без опровержения. Но на них ответил его друг, уже упоминавшийся Вадим Алексеевич Кирпиченко.
«Руководитель корпункта «Правды», органа ЦК КПСС, – пишет он, – по существовавшему тогда положению не мог быть привлечен к сотрудничеству в качестве агента. В то же самое время имела место разумная практика поддержания тесных деловых контактов между руководителем корпункта и резидентом КГБ»[2528].
Считая заслуживающим внимания аргумент о том, что руководитель корпункта «Правды» не мог быть агентом КГБ, нельзя не отметить, что В. А. Кирпиченко обошел стороной вопрос о возможности использования «руководителя корпункта» в качестве «доверенного лица».
«Мог быть у Примакова и псевдоним. – пишет В. А. Кирпичников, – Псевдонимы присваивались не только агентуре, но и политическим деятелям и сотрудникам различных учреждений, так как в шифрованной переписке удобнее и безопаснее было называть псевдоним вместо указания должности и фамилии…, академик Примаков поддерживал постоянные нормальные рабочие контакты с КГБ, и в первую очередь с разведкой»[2529].
В. А. Кирпиченко не отрицает того, что Е. М. Примаков продолжал поддерживать деловые связи с ПГУ КГБ СССР и после того, как вернулся в Москву и оказался в директорском кресле: «В период, когда Примаков директорствовал в институтах, и даже несколько ранее ему поручались различные деликатные миссии в арабских странах и на Ближнем Востоке. Пробирался он и по горным тропам в восставший Иракский Курдистан, устанавливал дипломатические отношения с Оманским султанатом, уговаривал Саддама Хусейна отказаться от очередных авантюр и тому подобное. И, конечно, во всех этих миссиях именно разведка оказывала ему необходимую помощь»[2530].
Факт участия в подобных тайных контактах признает и сам Евгений Максимович. В частности он пишет: «Конфиденциально встречался с Голдой Меир, Моше Даяном, Шимоном Пересом, Ицхаком Рабином, Менихом Бегином»[2531].
В заключение, вероятно, следует отметить, что Е. М. Примаков находился в близких отношениях с арабистом доктором экономических наук Игорем Петровичем Беляевым. В 70–80-е годы они вместе написали несколько книг[2532]. Этот факт не заслуживал бы внимания, если бы не одно обстоятельство: сын Игоря Петровича Андрей был женат на Валентине Викторовне Чебриковой. Следовательно, И. П. Беляев и В. М. Чебриков были сватами[2533].
Таким образом, соглашаясь обсудить с сыном поднятый Е. М. Примаковым вопрос, A. A. Громыко, вероятнее всего, смотрел на него как на рупор КГБ.
Учитывая, что М. С. Горбачеву активно лоббировала администрация президента США, следует отметить, что у E. М. Примакова существовали связи не только с КГБ СССР, но и с американской элитой. В качестве примера можно назвать Дэвида Рокфеллера[2534].
Что же могло связывать советского академика и американского миллиардера?
Так называемые Дармутские встречи, которые проводились в разных городах США и СССР и были направлены на сближение двух стран[2535].
Первая такая встреча состоялась осенью 1960 г. в стенах Дартмутского колледжа. Она прошла успешно, после чего было решено проводить подобные встречи регулярно. Несмотря на то, что затем они проходили в разных городах США и СССР, за ними закрепилось название Дартмутских встреч[2536]. Эти встречи финансировали три американских фонда: Кетеринга, Лили и Рокфеллера[2537].
Причем Дэвид Рокфеллер не только играл важную роль в финансировании и организации Дартмутских встреч, но и принимал в них активное участие. Из советских участников он упоминает в своих мемуарах только троих: Георгия Арбатова, Владимира Петровского и Евгения Примакова, отмечая при этом, что именно Евгений Максимович занимался формированием советских делегаций [2538].
2525
2527
А. Ф. М. Возвращение Максима. Тайная карьера Евгения Прмакова // День. 1992. № 28. 12–18 июля. С. 1, 4.
2532
2535
2536