«Однажды, когда зашел разговор о позиции, которую может при выборе Генерального секретаря занять А. Громыко, скептически относившийся к Горбачеву, – пишет Е. И. Чазов, – Михаил Сергеевич заметил, что у него есть возможность договориться»[2710].
Это означает, что в конце февраля – начале марта М. С. Горбачев встречался с главным кремлевским врачом. И они обсуждали с ним не только состояние здоровья К. У. Черненко, но и вопрос о возможном его преемнике.
Интересно, что 28 февраля издававшая в Париже «Русская мысль» сообщила, что по ее сведениям, A. A. Громыко выбыл из борьбы за кресло генсека, на которое претендуют Гришин, Горбачев и Романов[2711].
Откуда у нее были эти сведения, мы не знаем. Но можно отметить, что главный акционер этой газеты Серафим Николаевич Милорадович не только был масоном[2712], но и находился на службе в ЦРУ[2713]. С ЦРУ была связана и главный редактор этой газеты Ирина Алексеевна Альберти (Иловайская)[2714].
В связи с этим следует иметь в виду, что в Москве в тайну рассмотренных переговоров были посвящены только семь человек: М. С. Горбачев, А. А. Громыко и его сын Анатолий, В. А. Крючков, Е. М. Примаков, В. М. Чебриков и А. Н. Яковлев.
Со временем будет установлено, от кого из этих семи лиц произошла утечка информации.
Хотя негласное соглашение между М. С. Горбачевым и A. A. Громыко имело огромное значение для последующего развития событий, подготовка к выдвижению Михаила Сергеевича на роль партийного лидера не ограничилась этим.
«Переговоры с Громыко были, – утверждал А. Н. Яковлев, – не единственным каналом подготовки к избранию Горбачева. Я знаю, например, что Егор Лигачев встречался в эти дни с ведущими периферийными членами ЦК, убеждая их поддержать Горбачева»[2715].
Касаясь этого эпизода, Е. К. Лигачев заявил: «Я сыграл незаменимую роль в его назначении. И не я один: также Громыко, Соломенцев, Чебриков и Долгих»[2716].
Значение этой деятельности Е. К. Лигачева во многом определялось тем, что за два года с весны 1983 г. он, как писал В. В. Гришин, расставил «около 70 процентов своих людей, которые готовы были… обеспечить арифметическое большинство при голосовании на пленумах ЦК по любому вопросу»[2717].
Среди тех, кто готов был поддержать М. С. Горбачева, особо следует назвать первого секретаря Свердловского обкома КПСС Бориса Николаевича Ельцина. «Когда Михаил Сергеевич работал в Ставрополье, – вспоминал Б. Н. Ельцин, – а я в Свердловске, мы имели телефонные контакты. А личные – только в Москве, на Пленумах ЦК или сессиях Верховного Совета, но они, к сожалению, были короткими… Когда решалась судьба страны, мы договорились с довольно большой группой первых секретарей обкомов и решили выдвигать только Горбачева»[2718].
«Несколько групп первых секретарей обкомов, – пишет М. С. Горбачев, – посетили меня. Призывали занять твердую позицию и взять на себя обязанности генсека. Одна из таких групп заявила, что у них сложилось организационное ядро и они не намерены больше позволять Политбюро решать подобные вопросы без учета их мнения»[2719].
Особого внимания в этом свидетельстве М. С. Горбачева заслуживают слова о том, что к весне 1985 г. часть секретарей обкомов, стремившихся к переменам, имела «организационное ядро». А поскольку партийная номенклатура лучше, чем кто-нибудь понимала тотальный характер контроля над советским обществом со стороны КГБ, это дает основание думать, что Комитет государственной безопасности имел самое непосредственное отношение к консолидации сторонников перемен среди секретарей обкомов.
«Уже тогда, – писал В. В. Гришин, – фактически сформировалась группа в руководстве партии, которая решила взять власть в свои руки. На мой взгляд, в эту группу вошли Горбачев, Лигачев, Рыжков, а также поддерживавшие их Соломенцев и Чебриков… Самой активной фигурой в этом деле был Лигачев»[2720].
По всей видимости, об этой подготовке стало известно председателю Совета Министров Н. А. Тихонову.
«Как-то незадолго до кончины генсека Черненко, – пишет М. С. Горбачев, – Чебриков, возглавлявший в то время КГБ, поделился со мной содержанием беседы с Тихоновым, пытавшимся убедить его в недопустимости моего избрания на пост Генерального секретаря. Чебрикова поразило, что Тихонов никого, кроме меня, не упоминал, из чего Чебриков сделал вывод, что премьер сам был готов занять кресло генсека[2721].
2716
2717