Однако когда в известность об этом был поставлен М. А. Суслов, они вместе с Ю. В. Андроповым решили, «что пока расширять круг лиц, знакомых с истинным положением дел, не следует, ибо может начаться политическая борьба, которая нарушит сложившийся статус-кво в руководстве и спокойствие в стране»[358].
11 сентября A. C. Черняев отметил в своем дневнике: «Все заметнее недееспособность Брежнева. Вернулся из отпуска… 29 августа, но нигде еще не появился, и в ЦК его не чувствуется. А поскольку все сколько-нибудь существенное замкнуто на него, дела стоят»[359].
Между тем его ждал целый ряд уже давно намеченных мероприятий. Характеризуя его график, A. C. Черняев пишет: «Кошта Гомеш, Жискар д’Эстен, съезды в Польше и на Кубе, какой-никакой пленум ЦК…и все на оставшиеся три месяца»[360].
Французский президент Жискар Д'Эстен находился в Москве 15–18 октября. К этому времени Л. И. Брежнева привели в форму, и он более или менее успешно провел с ним переговоры[361]. Затем мы видим Л. И. Брежнева 7 ноября на трибуне Мавзолея[362], после чего он снова заболел.
«Вернувшийся из Крыма Брежнев, – констатировал Е. И. Чазов, – ни на йоту не изменил ни своего режима, ни своих привычек. И, естественно, вскоре оказался в больнице, на сей раз на улице Грановского. Состояние было не из легких – нарастала мышечная слабость и астения, потеря работоспособности и конкретного аналитического мышления»[363].
Едва только Леонида Ильича положили в больницу, как к нему явился председатель Президиума Верховного Совета СССР Н. В. Подгорный. Однако Е. И. Чазов категорически запретил пускать его к генсеку, заявив, что сейчас Леониду Ильичу нужен покой: «Если Политбюро интересуется состоянием здоровья Брежнева, я готов представить соответствующее заключение консилиума профессоров». Н. В. Подгорный вынужден был удалиться[364].
Этот визит был неслучайным.
«Подгорный, – вспоминал позднее Г. И. Воронов, – мне говорил: «Мы пытались Брежнева убрать» и «поставить официально вопрос на пленуме»[365].
Мы не знаем, называл ли Н. В. Подгорный Г. И. Воронову, кто именно пытался убрать Л. И. Брежнева. Единственно, что следует отметить, подготовка отставки генсека была невозможна, если в ней не участвовали спецслужбы.
Из интервью Г. И. Воронова явствует, что Ю. В. Андропов (который, как мы знаем, накануне считал необходимым смещение Л. И. Брежнева с поста генсека) прямо или через посредников был посвящен Н. В. Подгорным в его намерения. Причем на эту тему с ним разговаривали «несколько раз»[366]. Это дает основание утверждать, что Ю. В. Андропов не отверг сделанное ему предложение и не поставил о нем в известность Л. И. Брежнева, хотя по долгу службы обязан был это сделать.
Как явствует из интервью Г. И. Воронова, Н. В. Подгорный и его соратники посвятили в свой замысел и первого секретаря МГК В. В. Гришина. Причем поскольку с ним тоже разговаривали «несколько раз»[367], это означает, что он тоже не отверг сделанного ему предложения и тоже не поставил о нем в известность Л. И. Брежнева.
До сих пор это свидетельство Г. И. Воронова не привлекало к себе внимания. Между тем оно перекликается с воспоминаниями Е. И. Чазова.
Отметив факт появления Н. В. Подгорного в ЦКБ, Е. И. Чазов пишет: «Я тут же сообщил о неожиданном визите Андропову, а тот Суслову. Между тем события, связанные с болезнью Брежнева, начали приобретать политический характер. Не могу сказать, каким образом, вероятнее от Подгорного и его друзей, но слухи о тяжелой болезни Брежнева начали широко обсуждаться не только среди членов Политбюро, но и среди членов ЦК»[368].
И далее: «При встрече Андропов начал перечислять членов Политбюро, которые при любых условиях будут поддерживать Брежнева. Ему показалось, что их недостаточно. «Хорошо бы, – заметил он, – если бы в Москву переехал из Киева Щербицкий. Это бы усилило позицию Брежнева. Мне с ним неудобно говорить, да и подходящего случая нет. Не могли бы вы поехать в Киев для его консультации, тем более что у него что-то не в порядке с сердцем, и одновременно поговорить, со ссылкой на нас, некоторых членов Политбюро, о возможности его переезда в Москву»[369].
Спрашивается, в каком же качестве член Политбюро, первый секретарь крупнейшей республиканской партии В. В. Щербицкий мог согласиться на переезд в Москву? Только в качестве премьера или генсека. Бывший его помощник В. Врублевский подтверждал факт подобного обращения к В. В. Щербицкому и уточнял, что речь шла не о замене H. A. Косыгина на посту премьера, а о замене Л. И. Брежнева на посту генсека[370].
362
По пути Октября – к коммунизму! Праздничный репортаж о параде и демонстрации на Красной площади // Правда. 1975, 8 ноября.
365
Страной порулить, что «козла» забить // Совершенно секретно, 2002. № 8. С. 32–33 (интервью В. И. Болдина с Г. И. Вороновым).
370