Съезд открылся 8-го под звуки «Интернационала»[380]. Во время пения «Интернационала» Леонид Ильич вдруг начал дирижировать залом, в котором сидели делегаты съезда и гости из других стран. Некоторые решили, что он был пьян. Мы помним, как в таком состоянии через двадцать лет в ФРГ демонстрировал свои дирижерские способности Борис Николаевич Ельцин. Но Леонид Ильич был трезв. Что же произошло? Ответ на него может быть только один – он находился в наркотическом состоянии.
Под впечатлением произошедшего, входивший в состав советской делегации В. В. Щербицкий решил переговорить со своим другом: «Я деликатно, – подчеркивал В. В., – завел разговор о том, что годы идут, сил не прибавляется, пора, видимо, подумать о переходе на покой». «Да, ты что, Володя, – обиделся на меня Леонид Ильич, даже слезы на глазах выступили. – Не ожидал я этого от тебя»[381].
На следующий день, 9-го, Л. И. Брежнев выступил с приветственной речью[382]. И хотя съезд продолжался до 12-го[383], уже 10-го советская делегация отправилась в обратный путь[384], 11-го она вернулась в Москву[385].
Если в конце 1974 г. Ю. В. Андропов и Д. Ф. Устинов считали необходимым подумать о перемещении Л. И. Брежнева с должности генсека, то в 1975 г. их позиция в этом вопросе (по крайней мере, видимая) изменилась.
«Во время одной из очередных встреч со мной как врачом, – вспоминает Е. И. Чазов, – ближайший друг Брежнева Устинов, который в то время еще не был членом Политбюро, сказал мне: «Евгений Иванович, обстановка становится сложной. Вы должны использовать все, что есть в медицине, чтобы поставить Леонида Ильича на ноги. Вам с Юрием Владимировичем надо продумать и всю тактику подготовки его к съезду партии. Я в свою очередь постараюсь на него воздействовать»[386].
Не исключено, что причина подобного изменения позиции Ю. В. Андропова и Д. Ф. Устинова, была связана с опасениями перехода власти от группировки Л. И. Брежнева к группировке Н. В. Подгорного.
«К моему удивлению, – пишет Е. И. Чазов, – план Андропова удался. При очередном визите я не узнал Брежнева». Мне он прямо сказал: «Предстоит XXV съезд партии, я должен хорошо на нем выступить и должен быть к этому времени активен. Давай, подумай, что надо сделать»[387].
«Первое условие, – утверждает Е. И. Чазов, – которое я поставил, – удалить из окружения H., уехать на время подготовки к съезду в Завидово, ограничив круг лиц, которые там будут находиться и, конечно, самое главное – соблюдать режим и предписания врачей. Сейчас я с улыбкой вспоминаю те напряженные два месяца, которые потребовались нам для того, чтобы вывести Брежнева из тяжелого состояния». Самым главным в этом отношении Е. И. Чазов считает то, что Л. И. Брежнев сдался и медсестра Н. Коровякова была удалена[388].
После этого, по словам Е. И. Чазова, Леонид Ильич «на глазах стал преображаться. Дважды в день плавал в бассейне, начал выезжать на охоту, гулять по парку. «Дней через десять он заявил: «Хватит бездельничать, надо приглашать товарищей и садиться за подготовку к съезду»[389]. На самом деле Л. И. Брежнев собрался еще быстрее. Из Варшавы он вернулся 11 декабря, а подготовка к съезду при его участии началась в Завидово 15 декабря[390].
Однако полностью восстановить его работоспособность не удалось. В середине декабря Леонид Ильич планировал быть на Кубе[391], однако вместо него 14-го туда отправился М. С. Суслов[392].
Существует версия, что в 1975 г. Леонид Ильич впервые поставил вопрос о своей отставке. На самом деле это было не совсем так.
«19 декабря, в день своего рождения, – вспоминал о Л. И. Брежневе его личный фотограф, – он обратился к пришедшим его поздравить членам Политбюро и сказал: "Не пора ли мне на пенсию?" Но те, все как один, стали его разубеждать: "Что вы, Леонид Ильич, вы – наше знамя! Оставайтесь, отдыхайте больше, а мы будем больше работать!»[393]
Начавшаяся работа над материалами съезда продолжалась около двух месяцев, в течение которых Леонид Ильич почти безвыездно находился в Завидово[394].
392
Отъезд делегации КПСС на съезд Коммунистической партии Кубы // Правда. 1975.15 декабря.
393