Прочитав эти слова можно подумать, что вечером 21 января Е. И. Чазов находился в Москве. Однако позднее Евгений Иванович утверждал: «Горбачев – свидетель того, как меня вытаскивали с Северного Кавказа к Суслову. Мы сидели с ним в Железноводске, когда мне позвонили и сказали: «Срочно выезжайте, с Сусловым плохо, чтобы к утру были в Москве»[671].
Как же примирить эти два свидетельства? Если они оба соответствуют действительности, получается, что днем 21-го Е. И. Чазов улетел в Железноводск на отдых, а уже вечером его вызвали обратно.
Вспоминая о смерти М. А. Суслова, его зять Л. Н. Сумароков обращает внимание на следующие странности.
Во-первых, назначая М. А. Суслову новое лекарство, Е. И. Чазов не только не объяснил своему пациенту его необходимость, но и не поставил его об этом в известность. О том, что 21 января ее отцу дали новое лекарство, Майя Михайловна поняла только по внешнему виду таблетки. Но все произошло так быстро, что она не успела отреагировать на это[672].
Во-вторых, когда к М. А. Суслову вызвали реанимационную машину, ее не пустили в ЦКБ, в связи с чем она развернулась и уехала обратно. А когда вызов повторили, то первоначально реанимационную бригаду направили в палату Д. Ф. Устинова и только потом – к М. А. Суслову. В результате к нему она прибыла с большим опозданием. Свидетельствовало ли это о неорганизованности, или же тут был злой умысел, предстоит выяснить.
В-третьих, почему-то в тот день М. А. Суслова охранял совершенно другой сотрудник КГБ СССР, который до этого в его охране не состоял[673].
В-четвертых, пишет Л. Н. Сумароков, когда Майя Михайловна встретилась в ЦКБ с Е. И. Чазовым, «тот, увидев дочь Суслова, казалось, проявил полное сочувствие, уронил голову на руки и зарыдал. Видимо, напряжение было слишком велико, и нервы не выдержали даже у него»[674].
В связи с этим в семье покойного сразу же возникли подозрения о его насильственной смерти. Эти подозрения еще более окрепли, когда через некоторое время в салоне своей машины был обнаружен задохнувшийся от выхлопных газов лечащий врач М. А. Суслова Лев Кумачев[675].
Таким образом, 22 января ни М. А. Суслова, ни С. К. Цвигуна Л. И. Брежнев принять уже не мог.
Хоронили М. А. Суслова 28-го[676].
Поскольку М. А. Суслов занимал в руководстве партии второе место, а третье – Константин Устинович Черненко, многие ожидали, что последний и станет его преемником[677]. И действительно, на фотографии, запечатлевшей прощание членов Политбюро с М. А Сусловым, мы видим, что рядом с Л. И. Брежневым стоит К. У. Черненко, затем H. A. Тихонов, потом А. П. Кириленко и только пятым Ю. В. Андропов[678].
Как писал В. Легостаев, после смерти М. А. Суслова К. У. Черненко, курировавший до этого Общий отдел ЦК КПСС, замкнул на себя Отдел организационно-партийной работы, т. е. отдел кадров ЦК и Отдел агитации и пропаганды[679]. Поэтому его позиции в руководстве партии значительно укрепились.
«Смерть Суслова, – пишет Е. И. Чазов, – впервые обозначила противостояние групп Андропова и Черненко. Начался новый, незаметный для большинства раунд борьбы за власть»[680].
Возвышение или опала?
25 января один из руководителей внешней разведки В. А. Кирпиченко был у Ю. В. Андропова. «Вдруг, – вспоминает он, – раздался один телефонный звонок, а потом одновременно зазвонило несколько телефонов. Андропову докладывали из разных мест, что умер М. А. Суслов… Я вышел в кабинет напротив, к начальнику секретариата, сообщил ему новость, и он, не моргнув глазом, сказал: «Все… Юрий Владимирович уходит от нас в Политбюро». Как я понял, это было давно решенным делом: Андропов садится в кресло Суслова»[681].
Когда же Л. И. Брежнев принял такое решение?
«Через день-два после внезапного заболевания Суслова в начале 1982 года, – говорится в мемуарах А. М. Александрова-Агентова, – Леонид Ильич отвел меня в дальний угол своей приемной в ЦК и, понизив голос, сказал: «Мне звонил Чазов. Суслов скоро умрет. Я думаю на его место перевести в ЦК Андропова»[682].
Поскольку А. М. Суслова госпитализировали 18 января, то «через день-два» получается 20–21 января. Однако 20-го Михаил Андреевич чувствовал себе хорошо и только вечером 21-го у него произошел приступ[683]. В понедельник 25-го врачи констатировали его смерть. В субботу и воскресенье Леонид Ильич не работал. Поэтому его разговор с А. М. Александровым-Агентовым мог иметь место только в пятницу 22-го.
671
672
675
682
683