По всей видимости, одновременно с этим началась подготовка и медицинского заключения о смерти Л. И. Брежнева. Удовлетворило оно не всех. Так, М. Т. Косарев, касаясь в своем интервью вопроса о причине смерти Л. И. Брежнева, осторожно сказал: произошла «по-видимому, остановка сердца»[985]. Свои сомнения на этот счет выразил и В. В. Богомолов[986].
Утверждая, что смерть Л. И. Брежнева «была странной», Н. Дебилов сообщил: «В последние недели жизни ему стали часто вместо снотворного давать таблетки-пустышки. Они не действовали, Леонид Ильич плохо спал, злился. Вдруг мне звонит буфетчица, просит подойти. Говорит, что Леонид Ильич попросил фужер водки. Какие-то товарищи порекомендовали вместо таблеток, чтобы лучше спалось. «Какой налить?» – спрашивает. Откуда мне знать? Он сам выбрал фужер среднего размера. Прошло несколько дней, и его не стало»[987].
То, что для Л. И. Брежнева «вместо лекарств» «специально изготавливались» «точные по внешнему виду «пустышки», подтверждает Е. И. Чазов[988]. По его свидетельству, «производство таблеток-пустышек, по виду и упаковке ничем не отличавшихся от настоящего снотворного» было организовано «в лабораториях КГБ» еще при Ю. В. Андропове[989].
Первоначально Е. И. Чазов утверждал, что из этой лаборатории «пустышки» получал Ю. В. Андропов, который и передавал их Л. И. Брежневу[990]. А поскольку из воспоминаний Н. Дебилова явствует, что Леонида Ильича продолжали снабжать «пустышками» и после того, как Ю. В. Андропов покинул Лубянку, возникает вопрос, кто и как передавал «пустышки» генсеку накануне его смерти?
Имея представление о характере взаимоотношений между Ю. В. Андроповым и В. В. Федорчуком, во второй книге своих мемуаров Е. И. Чазов скорректировал свою первоначальную версию, отметив, что, «пустышками» генсека «снабжал В. Чебриков», а «передавал их Брежневу один из охранников В. Медведев»[991]. Делалось ли это с ведома нового шефа КГБ или за его спиной, Евгений Иванович умалчивает.
Между тем, как установил Д. А. Волкогонов, Леонид Ильич имел привычку делать «рабочие записи», т. е. вести что-то подобное дневнику. Из этих рабочих записей явствует, что Ю. В. Андропов продолжал передавать генсеку «пустышки» и после того, как покинул Лубянку. «Юрий Владимирович, – писал Д. А. Волкогонов, – почему-то незадолго до смерти генсека несколько раз передавал Брежневу «желтенькие», а тот бесхитростно помечал об этом в своих «рабочих записях»[992].
Когда в 1995 г. В. Легостаев впервые обратил внимание на череду странных смертей, начиная с А. А. Гречко и кончая К. У. Черненко[993], Российская академия медицинских наук откликнулась на это гневным письмом[994].
Однако когда в 1997 г. В. Легостаев обратил внимание на расхождение показаний Е. И. Чазова с показаниями других лиц в описании смерти Л. И. Брежнева и, поставив вопрос об убийстве Л. И. Брежнева, потребовал от Е. И. Чазова объяснений[995], он предпочел промолчать и, издав в 2000 г. новые воспоминания, отделался на этот счет только эмоциональным всплеском.
Хранит с тех пор молчание и Академия медицинских наук.
Между тем у версии об убийстве Л. И. Брежнева появились и другие сторонники[996]. Причем некоторые авторы почти прямо связывают его с передачей генсеку «пустышек»[997].
И хотя бесспорных доказательств в пользу этой версии не приведено, отмеченные выше противоречия в воспоминаниях Е. И. Чазова, а также его упорное молчание на этот счет придают ей правдоподобность.
Смена власти
Е. И. Чазов пишет, что «о смерти Брежнева страна узнала во второй половине дня 10 ноября»[998]. На самом деле об этом 10-го знал очень узкий круг лиц. Даже О. Гриневский, который служил в Министерстве иностранных дел и утром этого дня оказался в кабинете A. A. Громыко, оставался в неведении о том, что произошло.
«Вернулся Громыко часа через три (т. е. около 14.00. – А. О.), – пишет О. Гриневский, – но никого не принимал и все время разговаривал «по вертушке». А потом уехал на Политбюро, которое было срочно созвано тем вечером»[999].
Не исключено, что именно в это время в кабинете A. A. Громыко находился его заместитель Г. Н. Корниенко, который пишет, что был свидетелем «телефонных разговоров» своего шефа с Ю. Андроповым «в первые часы после кончины прежнего лидера». Во время одного из этих разговоров зашла речь о кандидатуре на пост генсека. «Андропов, – пишет Г. Н. Корниенко, – согласился занять этот пост при условии, что таково будет общее мнение других членов руководства»[1000].
985
«К 75 годам Леонид Ильич совсем расслабился» // Коммерсант-власть. 2002. № 44. 11 ноября (интервью М. Т. Косарева, беседу вел П. Коробов).
986
987
989
Там же;
997