Она думала о прошлом. О том, как отец будил её в детстве, как приносил ей какао с маршмеллоу. Как они катались на лодке по озеру. Все эти воспоминания — как фантомные боли. И никто не понимал, как она на самом деле ненавидит этот праздник теперь.
Когда всё было готово, она спустилась вниз — и остановилась на полпути.
Холл преобразился. Шары, цветы, сцена, музыканты. Всё это — как декорации к чужой жизни. Как будто она попала на праздник к другому человеку.
И вдруг — «Старсы». Её любимая группа. Она чуть не заплакала, но не от счастья. Её попытались купить. Снова. Подарками. Музыкой. Иллюзиями.
— Ты собираешься встречать гостей в халате? — раздался за спиной голос Альфреда. — Не забудь заглянуть ко мне для инструктажа.
Она сжала кулаки.
— Индюк расфуфыренный, — прошипела себе под нос, оглядываясь, не услышал ли кто.
---
Платье было красным. Ярким. Вульгарным. Продажным. Оно кричало о страсти, которую она не чувствовала. И бельё… Она чуть не разорвала его прямо в комнате. Но надела.
Посмотрев в зеркало, Джессика вздрогнула. Она не узнала себя. Незнакомка в отражении была прекрасна и чужда. Это была маска. И она надевала её, как броню.
Стук в дверь Альфреда. Он открыл, и на долю секунды между ними пробежала искра, способная поджечь весь особняк.
Он замер, расчёска в руке. Она теребила цепочку — и он перехватил её руку. Пальцы его были горячими.
— Тебе идёт красный, — прошептал он. И это был не комплимент. Это была констатация факта. Она выглядела, как жрица, принесённая в жертву.
— Я говорила, оно не подходит…
Он не слушал. Просто подошёл ближе. Слишком близко.
— Чёрт… Джесс…
Он поцеловал её. Не нежно. Яростно. С надрывом. Как будто хотел стереть память, уничтожить всё, что между ними было. Их губы встретились, тела сблизились, чувства вышли из-под контроля.
Но реальность вернулась.
Он отстранился. Проглотил слёзы, которых не было. Поправил ей платье.
— Прости. Я не должен был. Всё это… это сводит меня с ума.
— Я… я тоже не знаю, что происходит, — прошептала она.
— Мы просто исполняем роли. Но знаешь, Джесс… Если они хоть пальцем тебя тронут — я порву их.
Она покраснела. Слова повисли в воздухе, как опасное обещание. Он закрыл за ней дверь, оставшись в темноте. Один.
Альфред закрыл за Джессикой дверь и на несколько секунд прислонился к ней лбом, тяжело дыша. Его сердце колотилось, как барабан в военном марше. Он провёл рукой по лицу, будто пытаясь стереть остатки её запаха, вкус, тепло.
— Идиот, — прошептал он сам себе. — Зачем ты это сделал?
Ответ был прост и одновременно нелеп: её бледность.
Когда он увидел её на пороге, в этом диком, алом платье, с лицом, где не было ни жизни, ни цвета, ни желания… его словно ударило током. Казалось, что он смотрит на привидение. Такое прекрасное и такое потерянное. Холодное, как утренний туман над озером.
Поцелуй был не о влечении. Он был об отчаянии.
Он хотел вдохнуть в неё жизнь. Разбудить. Разозлить. Сломать это ледяное спокойствие, которое пугало его до озноба.
И получилось — румянец коснулся её щёк, в глазах мелькнул свет.
Да, после этого он не знал, как остановиться. Слишком много было накоплено. Слишком много недосказано. И слишком поздно.
Он вышел следом, уже в маске хладнокровного наследника, вглядываясь в лица гостей. Но взгляд его снова нашёл Джессику, стоявшую у лестницы. И в этот момент он не думал о фамильной чести, обязанностях или договорённостях.
Он думал о том, как её губы шептали его имя, о её дрожащих пальцах, вцепившихся в его рубашку… и о том, что теперь всё изменилось.
---
Они появились вместе — Джессика, будто сотканная из пламени, и Альфред, тень сдержанного хаоса рядом с ней. Шаг за шагом они спускались по лестнице, как две фигуры с картины — трагичные и прекрасные.
Гости застыли.
Музыка на мгновение замерла, и в этот миг тишины она услышала, как гулко стучит её сердце.
А в голове — голос. Хриплый, далёкий, мужской:
«Беги…»
Она остановилась. Не из страха. Из узнавания. Этот голос…
«Беги, пока можешь…»
Она резко повернула голову к балкону второго этажа. Там, в полумраке, стояла фигура. Высокая. В чёрном. Невозможно различить лицо — лишь силуэт. Но душа — узнала.
— Папа?..
Она моргнула — и силуэт исчез. Растворился, как мираж в пустыне.
— Джесс? — Альфред коснулся её локтя.
— Всё нормально… Просто показалось.