— Идём, Альфред. Здесь ты нужен. Там — уже нет.
— Это ловушка, — прошептал он.
— Это правда.
Он медленно потянулся к ней.
И вдруг — вспышка боли. В груди. Острая. Как будто что-то вырвали. Он закашлялся, опуская взгляд — а там монета Джессики, слипшаяся с его телом, чернеющая, пульсирующая. Он схватился за неё — и вскрикнул.
---
Альфред проснулся. Глухо, с рывком. В горле — крик, на лбу — пот.
Он тяжело дышал. Рука дрожала. В голове стучало одно имя — не Джессика, но другое, из той жизни, где он ещё верил в людей. В любовь.
Он медленно повернулся к девушке, спящей рядом.
Такая хрупкая. Такая чужая. Такая… опасно родная.
Он хотел дотронуться до её плеча, но не посмел.
"Я не позволю и тебе уйти," — подумал он, — "даже если ты меня потом возненавидишь."
Он лёг обратно, глядя в потолок.
Сон больше не пришёл.
Глава 15
Он проснулся внезапно, будто вынырнул из глубины, где не хватало воздуха. Сердце колотилось в груди, словно пыталось пробиться наружу. Комната была наполнена тусклым золотым светом рассвета, шторы всё ещё не пропускали полноту утра, но его тело уже чувствовало: ночь ушла, оставив после себя… привкус.
Он закрыл глаза. Её голос всё ещё звенел внутри — тот старый голос. Та женщина. Боль. Лёгкий шепот и вкус предательства.
Во сне она смеялась. Протягивала к нему руку. А потом оборачивалась и уходила — навсегда. Как тогда.
Он проснулся с её именем на губах. Не с Джессикой. Не с её ароматом, не с её глазами. А с чужой — призрачной — женщиной, которая осталась глубоко в прошлом, но почему-то снова и снова протягивала руку из тьмы.
А потом… он повернул голову.
И увидел Джессику.
Она спала беспокойно, прижав колени к животу, как будто защищалась от холода мира. Волосы растрепаны, щека прижата к подушке, губы чуть приоткрыты. Такая хрупкая. Такая настоящая. И не имеющая ни малейшего понятия, с кем он сражался в своём сне.
Стукнуло что-то внутри. Не громко. Как треск льда под ногами. Он привстал, провёл пальцами по её спине. И только тогда понял, как сильно его сон оставил след.
Он был на грани… сравнения.
Он не хотел. Он клялся себе, что всё, что было — сгорело. А всё, что есть — вот, перед ним. Джессика.
И всё же — сердце упрямо сравнивало.
Та — уверенная, искусная, взрослая.
Эта — открытая, яркая, идущая к нему навстречу, словно расплавленное масло, наполняющее пустоты внутри.
Он чувствовал вину. Почти стыд. Как можно вспоминать ту, что ушла, когда рядом лежит та, что осталась?
---
Джессика проснулась в одиночестве. Тепло под боком исчезло, но воздух всё ещё хранил его запах. Шторы колыхались, впуская солнечные лучи, и она приподнялась, обняв себя за плечи.
...
Она бежала к реке, не думая. Просто следуя зову тела. Солнце ещё не взошло полностью, но горизонт уже наливался персиковым светом. Песок был влажный, трава прохладная, а воздух пах цветами, что не успели закрыться — ароматом магии, чистоты и чего-то ускользающего.
Раздевшись, она вошла в воду, словно в обряд. Легко, тихо, с наслаждением, будто природа снова принимала её.
Тело двигалось с лёгкостью. Ни боли, ни следов, ни стеснения. Лишь ощущение свободы.
Она плыла, погружаясь в воду, выныривая с лёгким смешком. Она чувствовала себя живой. Настоящей.
---
Альфред стоял у окна, словно заколдованный. Джессика — будто дитя света — блистала на фоне реки. Каждый её изгиб, каждый жест будто звал его. Она не знала, что он наблюдает. Не знала, что его разум всё ещё вспоминает другой женский голос, но сердце… сердце уже давно выбрало её.
Он чувствовал себя предателем. Она — как первая весна после долгой зимы. Он — как человек, слишком долго живший в снегах, чтобы сразу поверить в тепло.
Но он пошёл. Без надежды, без мыслей, только с жаждой.
И вошёл в воду. Она была ледяной, будто пыталась удержать его. Но он всё равно шёл — к ней. Только к ней.
Её кожа была тёплой. Мягкой. И когда он коснулся её, она вздрогнула, резко обернулась.
— Ты что здесь делаешь? — дыхание её сбилось, губы посинели от холода, но глаза… в глазах горело то, чего он не находил больше нигде.
Он ничего не ответил. Лишь подтянул её ближе, обнял, прижал к себе.
И, словно сама природа затаила дыхание, их губы встретились.
Целовать её было как пить из родника после долгой жажды. Она горела в его объятиях, несмотря на холод воды. Он чувствовал, как трепещет её сердце, как её ноги обвивают его талию, как она впускает его — не только в себя, но глубже… в свою душу.
Она не знала, что он борется.