Брось их!
БРОСЬ!!!!
Удар сердца. Потом ещё. И ещё. Как барабан войны, как отсчёт.
Она, наверное, сошла с ума.
За дверью стояла гиена. Джессика не видела её, но чувствовала: там, в темноте, из её пасти капала вязкая слюна. А в отражении... нет, не в стекле — в самом воздухе — что-то пыталось говорить с ней. Без слов. Без голоса.
А кости... они были последним, что осталось от отца. Его дар. Его тайна. Он хранил их под носом у старейшин, так, что никто не догадался бы. Как она может их просто...
Пантера распахнула пасть. Но звука не последовало. Только движение, щёлкнувшие клыки.
Брось их.
«Нет», — прошептала Джессика. Но её голос утонул в мысленном гуле.
Пантера больше не могла ждать. Она развернулась, и хвост с силой хлестнул воздух. Джессика почувствовала, как его кончик скользнул по её запястью — лёгкий, как прикосновение ледяной воды. Но этого оказалось достаточно.
Кулак сам собой разжался. Пальцы ослабли, и…
Кости упали...
— Знаешь, — за дверью снова его голос, мерзкий, — я даже рад.
Что ты сломалась. Это делает тебя мягче.
Я не против, если ты сейчас заплачешь.
Даже лучше. Я всегда мечтал о женщине, которая сопротивляется. С характером.
Так интереснее.
Пума зашипела. Глаза Джессики закатились. Ноги начали трястись.
— Заткнись, — прошептала она.
— Что?
— ЗАТКНИСЬ! — она закричала, как в последний раз.
Он ударил в дверь. Раз. Второй. Потом — с ноги.
— Открой! Сейчас же! Или я выбью, тварь!
— Один путь… — прошептала она, — один. Любой, только не этот.
...
Три грани засветились.
5. 2. 6.
Джессика закрыла глаза. Представила дом. Особняк. Запах воска и дуба. Зажав уши руками, только бы не слушать злобный смех гиены...
Дверь треснула.
Вуд уже орал что-то пошлое, надрывное, как потерявший контроль зверь.
Но она исчезла.
Прямо в миг удара. Прямо в миг разрушения.
---
Она упала. Сквозь холод. Сквозь слёзы. Сквозь воздух. В себя. Обратно.
---
Особняк. Её комната. Кровь — из носа. Боль — в позвоночнике.
Она была вся в поту, дрожала. Мешочек с костями — рядом. Монета — выкатилась из кармана. Комната кружилась, как карусель. Она пыталась дышать, но каждое дыхание было — как глоток огня.
Она ползла к кровати. Потом не ползла. Потом просто — лежала.
Она не помнила, сколько это длилось.
День? Два? Неделя?
Однажды — кто-то вошёл. Стук каблуков. Она почувствовала его раньше, чем увидела.
— Джессика?
Альфред. Голос. Резкий вдох. Резкие шаги. Потом — руки. Тёплые. Надёжные. Он поднял её, как ребёнка. Не как женщину. Не как зверя. Просто — как любимую.
— Ты… ты как здесь?.. Ты…
Он не договорил. Он увидел мешочек. Он увидел монету. Он увидел кровь на подушке.
— Чёрт… кто тебя вернул?
Но она уже не слышала. Глаза закрылись. Тело выдало последнюю дрожь. Потом — тишина.
Альфред прижал её к себе. Сел у стены. Не отпускал.
— Что бы это ни было… — прошептал он, — …теперь я с тобой.
---
А под полом, в глубине дома, что-то вздрогнуло. Как будто оно почувствовало: вещи снова пошли не по плану.
С тебя лайк и подписка, а с меня продолжение этой истории, где все на своем месте и все на своих местах...
Глава 24
Всё, что осталось от меня
Сначала исчез воздух.
Он будто вывернулся наружу, стал жидким, как ртуть, и пошёл сквозь лёгкие, обжигая изнутри. Сердце застучало не в груди, а где-то в висках, где-то глубже, в самой крови. Кости — брошенные в спешке — запульсировали в ладони, как живые. Монета, схваченная в другой руке, стала тёплой, словно только что вынутая из огня.
Она не видела света. Пространство сжалось, как кулак. Мир хрустнул, и её словно протянули сквозь щель между секунд.
Боль была такой, что хотелось выть. Её рвало, выворачивало, крутило, как куклу. Всё внутри кричало: нет, остановись, слишком быстро, слишком много! Она чувствовала, как что-то рвётся в мозгу, как ломается связь с телом.
Где-то впереди — огонёк. Она к нему. Дом.
Она рухнула на пол с глухим ударом. Доски пола — холодные, пахли лаком и пылью. Голова — вбок, лоб — о ковёр, плечо — о ножку кровати. Монета покатилась под подушку. Мешочек с костями остался сжат в руке. Сумка, летевшая следом, ударилась об комод и с грохотом рухнула на пол.
Джессика лежала на спине. Глаза её были открыты, но она ничего не видела. Из носа медленно потекла кровь. Губы побелели. Ресницы подрагивали.