Он знал: сейчас он не может за ней пойти.
Это её испытание.
Но его кровь — требовала мести.
На стене остался след когтей. Глубокий. Почти до дерева.
Он опустился на колени, сжимая свитер Джессики, прижимая его к лицу.
Ягуар отступил внутрь, но дрожал.
Ждал.
Рвался.
Готовился.
— Живи, — прошептал он. — Только живи. Я всё остальное сделаю сам.
А где-то — в другом времени, в другой реальности — Джессика открывала глаза на четвёртом испытании.
---
Глава 28
Там, где мрут хищники...
Он не должен был прикасаться к ней.
Но Вудс всё же коснулся — накинул ожерелье, где среди бусин сверкала четвёртая монета, и замкнул застёжку у Джессики на шее. Его пальцы были холодными, взгляд — настороженно-горящим, как у зверя перед смертельным прыжком. И в тот же миг время… сорвалось с цепи.
Пространство хрустнуло, как лёд под сапогом. Свет исчез. В уши ударила тишина — злая, древняя. Монета на её груди вспыхнула, и всё взорвалось.
---
Они рухнули в нечто между мирами. Джессика ощутила, как воздух стал вязким, будто медленно умирал. Когда падение закончилось, они оказались в чём-то живом, давящем, тёмном.
Перед ними распластался лабиринт, но не обычный. Его стены были сделаны из гнили, зеркальных осколков, детских рисунков, почерневших от времени, и из мяса. Пол — мягкий, чавкающий. Потолка не было, только клубящаяся мгла. Мир дышал… и стонал.
— Где мы?.. — прошептал Вудс, но его голос тут же был поглощён.
Он узнал это место. Узнал по запаху. По искаженному свету. По давлению. По воспоминаниям, которые не хотел вспоминать.
— Это не моё, — сказала Джессика, оглядываясь. — Это твоё. Твоя тьма впустила нас.
— Нет… — он попятился, и впервые на его лице появилась не злоба, а паника. — Нет, чёрт… только не это…
Он побежал.
---
Она не двигалась. Пума внутри неё была неподвижна, но напряжена, как натянутая струна.
— Он запустил испытание, — сказала она. — Но это не твоё. Он не знал, что выбрал смерть.
В лабиринте начали шевелиться стены. Из них вылезали лица. Размытые, крикливые, мёртвые. Они рыдали, шептали, тянулись за ним. Джессика шла медленно, как наблюдатель, ощущая гул пространства. Она слышала, как бьётся сердце Вудса — как сердце животного, окружённого стаей.
---
Он мчался. Хрипел. Рвал ногтями стены. Они менялись — показывали детство: грязный двор, крики, ремень в руке мужчины, дверь, захлопывающаяся перед маленьким мальчиком.
Женщина с опухшим глазом и разбитой губой. Плач.
И он, маленький, смотрящий и не делающий ничего.
— Ты обещал… — шептали голоса.
— Ты не спас…
— Ты убегал…
— Заткнитесь!! — закричал Вудс. — Это не я! Я был ребёнком! Меня никто не защищал!!
---
Он врезался в зеркало. Оно треснуло — и кровь из его лба забрызгала отражение. В этот момент оно ожило.
Из трещины вылезла Гиена.
Худая. Кособокая. С гниющей шерстью и пустым глазом. На её лапах — ржавые цепи, в теле — дрожь. Она завыла. Звук был… не звериным. Человеческим. Сломанным.
Джессика остановилась, сердце стучало в висках. Пума внутри напряглась.
— Это он, — сказала она. — Это его тень. Его зверь. Его Гиена.
— Она боится… — прошептала Джессика.
— Потому что он её породил… и бил.
---
— Убирайся! — кричал Вудс. — Ты не моё! Я сильнее тебя! Ты ошибка!!
Гиена медленно шла вперёд. Она не бросалась — признавала смерть. Её взгляд был полон боли и слёз. Пума вышла вперёд, не нападая, а удерживая равновесие. Она была выше, чище. Не враг, а суд.
Вудс заплакал. Упал на колени. Грязь впитывалась в его рот, когда он прошептал:
— Помогите…
— Ты сам вызвал это, — сказала Джессика. — Ты сам впустил монету. Ты сам активировал зверя.
---
И Гиена прыгнула.
Всё случилось за долю секунды — с рёвом, с хрустом, с кровью, которая заливала лабиринт. Она вцепилась в горло, он пытался вырваться, но она разрывала, рвала, рвала, как будто мстила за каждый год в цепях. Его тело било в судорогах, зубы стучали, а потом… стало тихо.
Гиена подняла взгляд на Джессику. Не рычала. Просто смотрела.
Потом — исчезла. Растворилась. Вместе с Вудсом.
---
Лабиринт начал рушиться. Плесень исчезала. Зеркала лопались. Вонь уходила. Воздух стал холодным. Монета на её груди треснула. Сгорела в пепел. Пума прижалась к ней.
— Ты не тронула его. Ты только смотрела, — сказала она.
— Потому что он сам всё сделал.
---
Джессика вернулась.
Свет резанул глаза, и она рухнула на пол своей комнаты. Всё казалось обычным, но тело болело. Грудь — сожжена цепочкой. Пальцы — в крови. Бусы исчезли, но отпечаток зла остался.