Зейферт произнес только так, без всякой, самой малой надежды на успех:
— Может быть, отложить эту вашу забаву? Что ж мы будем врагов радовать, друг друга убивать, друг на друга пули тратить? Погорячились оба. Забудьте то, что сказали, а вы, господин Оммер, должны будете выразить сожаление...
— Между прочим, русские расстреливали тех своих сородичей, кто переставал верить в их победу, когда наши у самой Москвы стояли. Наказывали за то, что шли против нации. И правильно делали. Потому-то и оказались под Берлином, как это по-русски говорится, мать их... — Оммер запустил ругательство, тщательно выговаривая последнее слово и глядя в упор на Песковского.
Тот медленно допивал вино.
Допил. Поставил бутылку. И сказал Зейферту:
— Отсчитайте, пожалуйста, шаги и дайте команду. Спросите господина Оммера о его условиях.
Оммер вытащил магазин из ручки пистолета.
— У меня три патрона. Думаю, достаточно. Станем по углам. Руку с пистолетом держим внизу. По команде «три» стреляем. Если после первого выстрела продолжаем стоять, руку снова книзу. Потом новая команда до «трех».
Песковский оставил в пистолете три патрона, остальные небрежно выбросил через левое плечо, они ударились о стену и покатились по полу.
— Вы не возражаете, если я выберу рефери? Пусть командует господин Зейферт.
— Согласен, — глухо ответил Оммер. Он использовал последние минуты для тренировки, стремительно вскидывал руку и, целясь в воображаемую точку на стене, нажимал спусковой крючок. Три патрона он, по древнему дуэлянтскому поверью, отогревал в левой руке, чтобы не произошло осечки.
Между противниками было метров тринадцать. Пятеро зрителей отодвинулись к стене, кто-то с подчеркнутым безразличием допивал вино, кто-то поглядывал в окно — как там американцы.
«Вот теперь должно пригодиться все, чему учил Ашрафи. Стрелять, почти не целясь, по быстро движущемуся предмету. Ты должен представить движение его руки: вскинется вверх и на мгновение замрет, он не позволит себе хорошо прицелиться, чтобы я не опередил его. Значит, рука замрет на мгновение. И я обязан за это время выстрелить. Могу убить его. Но не убью. Выбью пистолет».
Песковский до старой привычке несколько раз проиграл в уме все, что должен будет сделать, как поступить, выйдя к линии огня, и понимал, что имеет, по меньшей мере, семь шансов из десяти. Если не больше.
Рефери приказал:
— Приготовиться! — Оглядел противников. — Отставить. Левая сторона освещается лучше, чем правая, прошу бросить жребий. — Поднял один из патронов, выброшенных Евграфом, спрятал руки за спину, обратился к Песковскому: — Выбирайте!
— Левая.
— Угадали, ваше место ближе к окну, господин Оммер. Прошу поменяться местами.
Когда менялись, Евграф обратил внимание на то, как побледнел противник. Багряные пятна спали со лба. «Неврастеник. Будет трястись рука, жаль — труднее попасть».
Разошлись по углам. Повернулись. Посмотрели друг на друга. На товарищей, на рефери, обратились в слух.
На улице раздались приветственные выкрики. Послышался шум моторов. Песковский выглянул в окно. На площадь вступала советская танковая часть. Впереди на «виллисе» ехал молодой широкоплечий, счастливый офицер. Ему протягивали цветы. Вдруг несколько американских солдат — белых и черных — подхватили его и начали подкидывать в воздух. Тот что-то беспомощно кричал.
Рефери скомандовал:
— Прошу по местам! Приготовиться. Раз, два, три!
Вскинул руку Оммер, и в то же мгновение будто кто-то дернул за невидимую нить, вырвал пистолет и отбросил его в сторону. Оммер обхватил запястье. С удивлением посмотрел на ладонь. Думал увидеть кровь, не увидел.
— Из этого пистолета больше стрелять нельзя, — сказал Зейферт. — Что с рукой?
— Плохо слушается. Приняла удар на себя. Я не владею ею.
Подошел Песковский:
— Господин Оммер, вам по-прежнему хочется убить меня? Я не искал поединка и не собираюсь причинять зла олимпийскому чемпиону. Я бы себе никогда не простил...
Произнося эти слова, Евграф боковым зрением наблюдал за сидевшим на ящике Зедлагом. Тот запустил руку за пазуху. Неторопливо вынул пистолет. Прикрыл обрывком газеты и навел на него. Евграф резко повернулся лицом к Зедлагу и в тот момент, когда прозвучал выстрел, сделал резкий шаг в сторону. Пуля пролетела рядом с виском. Евграф выстрелил, почти не целясь. Зедлаг тяжело сполз с ящика.