- Сколько тебе всё-таки лет? - отрывисто спросила она, снова открыв бардачок, где у неё хранилась небольшая заначка наличных. Лезть в поясной кошель при этом бродяге ей не хотелось, каким бы безобидным он ни казался.
- Девятнадцать, - без запинки соврал пацан и живо схватил протянутую ему двадцатку. - А ещё столько же дашь?
- А правду скажешь? - вопросом на вопрос ответила Элис, всматриваясь в его замурзанную остроскулую физиономию. Ей следовало бы довезти его до полицейского участка или до офиса пресловутого зануды-шерифа и сдать властям. Пусть бы они с ним разобрались и определили куда следует. Но ведь сбежит же и оттуда!
- Шестнадцать. Скоро семнадцать, - пробурчал парень, исподлобья зыркнув на неё. - Честно, не вру.
- Тебе нельзя оставаться на дороге, - сердито и беспомощно проговорила Элис, на миг коснувшись его исцарапанной грязной руки. - Если ты не хочешь возвращаться к своему дяде...
- Он меня выгнал, говорю же, - нетерпеливо перебил тот, - и всё равно не примет обратно. Забей.
- Тогда обратись к властям и живи в приюте до совершеннолетия, - с жаром продолжала Элис, не обращая внимания на его протестующее мычание. - Подумай сам, ты же не дурак. Ты голодаешь. Рискуешь заболеть. Вообще рискуешь жизнью! Ты сам признал, что на дороге страшно!
- Ай, да брось! - досадливо отмахнулся пацан. - Я это про тебя сказал, потому что ты баба. Женщина то есть. А я мужик и могу за себя постоять. Не хочу за решётку. И чтобы всякие козлы мной командовали, тоже не хочу. Я волю люблю. А чтоб я не голодал... ну, просто подкинь ещё бабла, не жмись, а?
Улыбка его была лукавой и безмятежной.
Элис со вздохом прибавила ещё двадцатку. Выброшенные деньги.
Мальчишка ловко сцапал купюры у неё из рук и завозился с защёлкой на дверце. Кое-как открыл замок, подхватил свой рюкзак и спрыгнул с подножки. Элис, обняв Берту за шею, внимательно смотрела на него с высоты кабины. Сердце у неё почему-то остро защемило. Она подумала, что парень напоследок непременно её обругает - в этом не было бы ничего удивительного.
- Бывай, Элис Не-Даёт! - весело крикнул тот, поворачиваясь к ней. - Пока, собачища, - уже потише добавил он, робко взглянув на Берту.
- Её зовут Берта, - зачем-то напомнила Элис. Сердце щемило всё сильнее.
- Ещё увидимся, - жизнерадостно закончил Гэл Чирешару и захлопнул за собой дверцу.
"Боже упаси", - устало подумала Элис и нажала на педаль газа. Старикан сперва медленно, а потом всё резвей тронулся вперёд. Тонкая, словно нарисованная тушью, мальчишечья фигурка растворилась в подступившей мгле.
- Дитя природы, - пробормотала Элис, через силу усмехнувшись.
"Всех не пережалеешь", - отчётливо произнёс Кит у неё в голове.
* * *
Стоя на обочине, Гэл уныло смотрел вслед отъехавшему фургону. Там, в кабине, ему было тепло - и не только потому, что работала печка. Тепло исходило от этой женщины, от Элис. Она была доброй - это Гэлу стало ясно, едва только он взглянул на неё. Доброй, печальной и красивой, будто какая-то кинозвезда, с этими рыжими волосами и зелёными глазами. Но всё равно она его прогнала.
Гэл не мог обижаться на неё за это, будучи просто засранцем-оборванцем, да ещё и цыганом. Правда, на кой он ей сдался? Она и так столько для него сделала: спасла от громил Уинстона, накормила и даже дала денег. Сорок баксов! Ему повезло.
Гэл упрятал аккуратно свёрнутые купюры в карман ветровки, натянул её как следует и застегнул "молнию" до самого подбородка. Ночь обещала быть холодной, а ему никак нельзя было простыть и свалиться с пневмонией. Не хватало ещё оказаться в благотворительной больничке, а потом - в приюте для малолеток, о котором толковала Элис. Она и в самом деле волновалась за него, так горячо уговаривала. Вот чудачка.
Сейчас ему надо было просто найти какой-нибудь заброшенный сарай на окраине Маунтин-Риверса и там заночевать.
Гэл и сам не смог бы объяснить, почему он всё-таки передумал и решил тоже добраться до этого жлобского городишки. Ради того, чтобы посмотреть родео? Или ещё раз послушать песни Элис Не-Даёт?
Пела она здорово, гораздо лучше него. Зря он ей хвастался, дурак. Да и вообще много чего наговорил ей зря... ну да ладно.
Гэл шмыгнул носом и накинул на голову тонкий капюшон ветровки. Может, ему и правда стоило рвануть в большой город, где такой пацан, как он, мог бы неплохо зарабатывать, вместо того, чтобы шататься по дремучим захолустьям? Именно так и выразился встреченный им недавно на дороге прихиппованный чувак. Но Гэл любил лошадей и здешние просторы, любил носиться верхом наперегонки с ветром и не хотел покидать эти края, каким бы захолустьем они ни слыли.
Приободряясь, он подумал, что скоро наступит лето с ярким солнцем и жарким ветром, и можно будет, как советовала Элис, забуриться в чью-нибудь конюшню, ходить там за лошадьми и стебаться над ковбоями. Петь им песни по вечерам у костра. И, может быть, среди них даже найдётся кто-то особенный.
Кто-то... чудесный.
И всё тогда станет совсем хорошо!
Гэл Чирешару всегда был оптимистом, хотя и не знал этого слова. Он успокоенно вздохнул и зашагал по обочине, направляясь к Маунтин-Риверсу.
* * *
Поставив Старикана на трейлерную стоянку при въезде в Маунтин-Риверс. Элис прежде всего хорошенько выгуляла очень довольную этим Берту. Маламутам, как ездовым собакам, необходимо много двигаться, а Берта большую часть дня провела в кабине трейлера.
Потом Элис накупила ей и себе разных вкусняшек в автомате кемпинга. Выстирала и высушила в прачечной нуждавшиеся в стирке вещи. Хорошенько вымылась в душевой кабинке и намазалась сладко пахнущим кремом для тела - она обожала такие штуки. И наконец с удовольствием вытянулась на койке в своей крохотной спальне, пока Берта укладывалась на коврике у двери.
Но какая-то заноза всё это время царапала ей сердце глубоко внутри - царапала неожиданно и больно, мешая наслаждаться долгожданным отдыхом.
Гэл Чирешару, чумазый оборвыш, брошенный ею на сомнительную милость встречного "симпотного водилы" - вот кто был этой карябающей душу занозой, чёрт бы его побрал совсем, откуда его только принесло на её голову!
Элис села на постели, сердито отхлебнула глоток остывшего какао из кружки, стоявшей на тумбочке, раскрыла лэптоп и вошла в скайп. Ей требовалось немедленно услышать от Кита, какая она идиотка, и на этом успокоиться.
Никита Рязанов был "онлайн", и Элис облегчённо вздохнула, рассеянно расчёсывая пальцами влажные после мытья, пахнущие мятным шампунем волосы.
Год назад она вот так же, от тоски и скуки, вышла в скайп. Это была как раз одна из тех ночей, которые хронические тяжелобольные называют "плохими". После смерти Кона все её ночи стали "плохими", но та ночь оказалась хуже других.