Вика убрала телефон. – Вот так Серёжа. – Сказала она. – Все бабы стервы. Ещё и тебя приплела, чтобы алиби себе сделать. Думала, любовь поможет. Там ещё протоколы очной ставки были, но я подумала тебе это не надо.
Я смотрел на Вику и думал, что почему-то в стерву превратилась она. Я посмотрел на чашку чая стоявшую возле меня на блюдечке. Даже не заметил, когда её принесли и когда я его выпил. Опять посмотрел на Вику. – И как, эта тётка её опознала?
– Конечно. – Она стряхнула пепел, прямо на морду Скифа. – Даже без сомнений.
«Даже так». – Подумал я. – Но все равно, где-то что-то не так. Я не хотел говорить ей о своих подозрениях. Мало ли что. Возьмет и разнесет дальше, по своей конторе. А мне надо было сначала убедится.
– Ну, ты доволен? – Она потушила сигарету в пепельнице, сделанной в форме Скифа, с головой льва.
– Угу. – У меня в голове была каша и мне нужна была разрядка. – Ты извини Вика. Спасибо тебе. – Я вытащил из кармана «пятихатку» и бросив на стол вышел из подвала. Вдохнув воздуха, завел свой байк и рванув с места поехал домой. Я уже знал, что делать. Только еще не знал с чего начать. На перекрестке мелькнул алкомаркет. Я остановился и зашел во внутрь. Долго рассматривал красивые этикетки и остановился на «Nucky Thompson». Пашка говорил, что от него башка утром не болит. А выпить мне сейчас было не обходимо. Выпить и подумать, что делать дальше? Когда я зашёл домой, позвонил Пашка и сказал, что ему звонили с госреестра. И что бы я был в Агапке к девяти часам утра. Там комиссия будет дома в деревне смотреть. Сказали, что деревню снесут для постройки новых очистных сооружений. А всем владельцам выдадут компенсацию.
– Заодно и деньги за машину заберешь. – Напомнил Пашка.
– С паршивой овцы, хоть шерсти клок. – Сказал я. – Хорошо постараюсь.
В эту ночь, спал я плохо. То ли от нервного состояния, то ли от выпитого виски. Снилось, что горит дедовский дом. Я бегаю перед ним по деревенской дороге, хочу кричать, чтобы пришли на помощь. Но из горла выходил только хрип. Я размахивал руками и думал, что вот сейчас кто-нибудь придет мне на помощь, но вокруг никого не было. Я крутил головой, а огня становилось все больше и больше. Я хрипел и тащил ведро с водой, из колодца. А когда вытащил, то в руках у меня оказались наушники, которые подарила Олеся. Я проснулся, судорожно заглатывая воздух. Во рту был сушняк, а простынь которой я обычно укрывался, была скручена в жгут вокруг левой ноги. Напившись воды, я опять завалился на диван. Но сна уже не было. Только закрою глаза и сразу появлялось пламя. За окном, уже зачирикали птицы. Я посмотрел на часы и сел. Время было около шести и ложится уже было бессмысленно. Когда умывался, прокручивал в голове всё, что наметил на сегодняшний день.
Что у меня есть? Это то, что Олеся седьмого мая была со мной. Это факт. Второе, брелок с красным сигналом. Я дарил с зелёным и это тоже факт. Третье, есть какой-то нотариус Комельков и он сто процентов, знает больше. Но, как я понял из вчерашних воспоминаний, начинать нужно с брелока.
– Давай рассуждать логически, – сказал я сам себе, если Олеся была со мной, значит в такси с этой тёткой была какая-то другая Олеся. И у этой другой Олеси, был брелок белочка, но с красным сигналом. Почему с красным? Значит, она не смогла найти с зелёным, или не было времени? Я подарил Олесе брелок где-то около девяти утра, шестого числа. А около одиннадцати, седьмого мая, у другой Олеси был брелок с красным. Значит, нужно постараться найти магазин, и кто покупал этот грёбаный брелок с девяти утра, шестого мая до одиннадцати часов седьмого мая. Может быть у неё есть сестра близнец? Тогда все сходилось. Только вот родинки даже у близнецов не бывают на одном месте. Хотя в целом, процесс размышлений мне понравился. Умывшись, я позвонил Чайковскому и объяснил ситуацию с дедовским домом. Потом долго слушал его упрёки и напоследок, сказав, что у меня должок, он отключился.
– Ну и хрен с тобой. – Пробурчал я.
Почти до обеда, я просидел во дворе дедовского дома. Странно было что дверь была открыта, а ключ был в замке. Тогда я подумал про Пашку. Наверное, приезжал и забыл закрыть дверь. Что дом обокрали, было бы анекдотом. Воровать тут точно было нечего.
Комиссия состояла из одного мужика и трех баб. Они не торопясь ходили от дома к дому в сопровождении местных старух. Кое-кто из городских, таких же как я сидели по домам в ожидании их прихода. Улица ожила. Тут и там стояли машины и чудилось, что жизнь вернулась. Зайдя во двор, мужик отметил у себя в бумагах адрес. Я видел, заглядывая ему через плечо. Они ходили по двору, полностью игнорируя моё присутствие. Замерили участок, посчитали деревья и кусты. Зашли в дом. Осмотрели две пыльные, полутемные комнаты. Потом одна из баб, заглянула в кухню. Но дальше не пошла. Отметив все, что им было нужно они отправились к воротам. Меня это прямо-таки удивило.