— В чем не замешан?
— Откуда мне знать? Я в этом не замешан, так что откуда бы мне знать, что это?
— Я полагаю, это уже кое-что,— сказал он.— Значит, Наполи думает, что ты в чем-то замешан, и поэтому Ральф здесь.
— Да.
— Но это не объясняет, зачем Ральф здесь.
— Он здесь для того,— пояснил я,— чтобы дождаться телефонного звонка от своего босса. Тот скажет ему, что я действительно ни в чем не замешан. Тогда он уйдет.
— А что, если ему скажут по телефону, что ты замешан?
— Не скажут, потому что я не замешан.
— Но что, если бы сказали? Что бы тогда было?
— Полагаю, я получил бы пулю,— сказал я, едва успев вовремя остановиться. Я уже почти произнес «еще одну», а за эти слова детектив Голдерман ухватился бы обеими руками.
Но и без того моя фраза его заинтриговала. Он спросил:
— Разве это не беспокоит тебя? Разве нет никакой вероятности, что они допустят ошибку?
— Только не сейчас,— ответил я.
— Ты не хочешь вдаваться в подробности, верно, Честер?
Я покачал головой.
— Подробности недоступны моему пониманию,— объяснил я.— Я не хочу хитрить и не пытаюсь ускользнуть от ответа. Подробности просто абсолютно недоступны моему пониманию, и этим все сказано. Подробностей слишком много, и они никак не укладываются в моей голове.
— Попытайся мне просто все рассказать,— предложил он.
— Я не знаю, с чего начать.
— С начала.
— Я нашел тело Томми Маккея, и все как с цепи сорвались.
На пороге появился Ральф.
— Это был наш друг,— сообщил он мне.— Он велит сказать тебе, что все о'кей.
— Хорошо.
Я взглянул на детектива Голдермана.
— Вот видите?
— Вижу.
Он смотрел на Ральфа.
Ральф тоже посмотрел на него и спросил:
— Не возражаете, если я теперь уйду?
— Не уверен,— вздохнул детектив Голдерман.— Возможно, я попрошу тебя пройти со мной в участок и ответить на несколько вопросов.
— Время только потеряете,— пробурчал Ральф.
— Наверное, ты прав,— подумав, согласился детектив Голдерман.— Ладно, Ральф, ты можешь идти.
— Спасибо,— сказал Ральф.
Невозможно было определить, с сарказмом это прозвучало или нет.
— Скорее всего, мы еще увидимся,— сказал ему детектив Голдерман.
— Может, и да.— Ральф взглянул на меня.— Тебе везет,— заметил он.— В картах.
— Угу,— кивнул я.
Он вышел. Никто из нас не произнес ни слова, пока мы не услышали, как за ним закрылась дверь. Затем детектив Голдерман спросил:
— Ну, Честер? Может быть, ты теперь хотел бы что-нибудь сказать?
Я подумывал об этом, я колебался, я уже почти готов был рассказать ему все, но все-таки я этого не сделал. Во-первых, после того как вы достаточно долго повторяли одну и ту же ложь, вам уже как-то неудобно говорить правду. Во-вторых, правда в данном случае была слишком сложна, а голова у меня просто раскалывалась от боли, и я сомневался, что смогу хорошенько все объяснить. И в-третьих, я вообще не хотел ни с кем говорить, не посоветовавшись предварительно с Эбби, это было бы нечестно по отношению к ней.
Я думаю, что «в-третьих» было всего лишь поводом, но, когда вам нужно оправдаться перед самим собой, любой повод хорош. И я ответил:
— Ничего. Совсем ничего.
— Очень хорошо, Честер,— сказал он.— Наверное, я тебя еще увижу.
— Наверное, увидите,— мрачно согласился я, и он ушел.
20
Я дремал, не доиграв сам с собой в солитер, когда позвонили в дверь. Это разбудило меня настолько, что я пошевелился и сбросил половину колоды с постели на пол, после чего проснулся окончательно. Первой моей мыслью было — что во рту у меня какой-то отвратительный привкус, вероятно более подходящий для мусорного бака позади китайского ресторана, а второй — что кто-то позвонил в дверь.
Вставать я не собирался. Если это Эбби — она в конце концов войдет сама. Если это не Эбби — я не хочу иметь никакого дела с теми, кто пришел. Поэтому я сидел на месте, водя языком по налету на зубах и думая только о том, что у меня болит спина и кружится голова; но, когда я услышал, как открылась дверь холла, к моему удивлению, оказалось, что я боюсь. Замерев, я смотрел на дверь.
К счастью, это была Эбби. Она вошла с мороза, вся розовая и сверкающая, и оранжевая шубка делала ее похожей на соблазнительный, нарядно завернутый подарок, присланный, чтобы вознаградить меня за все, что мне пришлось вытерпеть.
— Привет,— сказала она.— Ты выглядишь так, будто смерть немного смягчилась.
— Спасибо,— сказал я.— Ты выглядишь великолепно.
— Спасибо. Где наш веселый друг?
— Он дождался звонка и ушел,— объяснил я.— Наполи убедился в моей невиновности.