Дверь в опорный пункт была заперта. Сергар тихо выругался, воспользовавшись лексиконом Маши, повернулся, чтобы уйти, уже спустился с небольшого каменного крыльца, когда дверь опорного распахнулась и в ней выросла массивная фигура полицейского.
– Что хотел?! Чего надо?!
Сергар едва не вздрогнул – так знаком был этот голос. Голос, который он запомнил навсегда, даже если бы не был одаренным мнемонистом.
За месяцы, что прошли с той роковой минуты, когда Мария Федоровна потеряла квартиру и всю свою привычную жизнь, капитан полиции ничуть не изменился. Такое же брезгливое выражение лица, будто этот человек презирал весь белый свет, такой же широкоплечий, пузатый, те же пятна пота в подмышках.
Как и тогда, утром злополучного дня, от участкового пахло чем-то неуловимым, неприятным – смесью пота, мочи, и еще какого-то странного запаха, заставляющего вспомнить созданий мертвых городов, мутантов, переброшенных в мир Сергара неразряженными боевыми артефактами.
Полицейский на самом деле походил на мутанта – колосс, который может легко раздавить ногой жалкого слизняка вроде этого наглого посетителя «пикета», посмевшего побеспокоить хозяина опорного пункта полиции в неурочное для приема время.
– Что надо?! – снова повторил капитан, и добавил, пошлепав толстыми лосняшимися губами – Прием граждан с девятнадцати часов! Тут же написано! Ну чего ломишься в неурочное время? Давно по башке не получал?
– Мы договорились о встрече. Звонили вам – сухо сказал Сергар, не глядя полицейскому в глаза. Его просто-таки трясло от ненависти, от желания убивать, но он сдерживал свою ярость – пока еще не время для убийства. Тем более на глазах всей улицы.
– Я вообще-то с женщиной договаривался... – слегка смягчил тон капитан, и мельком глянул в лицо посетителя – Так она была от тебя? Ну-ну... ладно. Пойдем, поговорим... что там у тебя за выгодное предложение. Я не против выгодных предложений – если они выгодные.
Участковый сделал приглашающий жест, Сергар шагнул через порог, сделал несколько шагов, капитан остался позади, запирая дверь. Запер, обошел Сергара слева, снова обдав смесью запахов, и пошел вперед по длинному темному коридору, увешанному плакатами, фотографиями, скорее всего имеющими отношение к деятельности полиции. На Сергара он не оглядывался – видимо не считая посетителя опасным и ничуть не сомневаясь в своей безопасности. Уселся в потертое кожаное кресло за длинным, светлого дерева столом, показал рукой на один из стульев, расставленных вдоль стола.
На столе валялись хлебные крошки – видимо участковый только что пообедал. Отсюда и лоснящиеся губы, не до конца вытертые скомканными салфетками, валяющимися в плетеной корзине при входе в кабинет, запах колбасы и лука, висевший в спертом затхлом воздухе, какой почему-то бывает только в государственных канцеляриях. И не только на Земле.
Сергар сходу окинул взглядом широкий кабинет – выход только один, тот, через который он вошли в «пикет». Все окна в массивных стальных решетках, так что этим путем покинуть опорный пункт невозможно.
Сергар не любил находиться в замкнутом пространстве с человеком, который был ему неприятен, и даже опасен. Болезненно не любил. И начинал нервничать, если приходилось себя пересиливать. Ему сразу хотелось вырваться из «заточения», бежать, куда глаза глядят. Или разбить башку неприятелю.
Эта нелюбовь имела свою историю, и возникла она на четвертом году службы в армии, когда Сергар, тогда еще совсем молодой, бесшабашный и очень любвеобильный юноша, на очередном переформировании в тыловом городишке увлекся женой купца Мессельрана, бывшего в то время в отъезде. Обычно купчина отъезжал по своим торговым делам довольно-таки надолго, потому его истосковавшаяся по мужской ласке женушка развлекалась так, ей хотелось, не стесняясь в способах достижения пика любовных наслаждений, а также в выборе площадки для осуществления своих довольно-таки экзотических пристрастий. Она кончала не только от секса, но и от боли, доставляемой ей в любовном процессе и очень любила, когда Сергар брал ее грубо, можно сказать жестоко, при этом ругалась почище извозчика (Возьми меня! Я твоя сука! Я твоя тварь! Я животное! Сделай мне больно, гавнюк! Ну же, ублюдок ты ... ..! Засунь мне как следует, ... .. жеребец! Оооо! Да! Ударь меня еще! Ударь!) .
Ей нравилось получать по голой заднице добрым армейским ремнем, что приводило извращенку в совершеннейший восторг и неминуемо доводило до оргазма.
Сергар давно уже хотел с ней порвать – надоели эти игрища, выглядевшие как нечто среднее между изнасилованием и полковой экзекуцией, на которой порют проворовавшихся солдат, однако так просто взять, и разорвать отношения не удалось – просто не успел.