Он свернул у ближайшего дома. Дороги тут толком не было. Просто то, что образовалось естественным образом из-за разъезжающих туда-сюда машин. Под ногами хлюпала грязь. Перед выходом он натянул привычное худи, но как-то подзабыл, что сейчас, в конце лета (или уже была осень?) погода менялась резко. И уже было ощутимо прохладнее, чем накануне. Он кутался в толстую, но почему-то совершенно нетёплую ткань. Накинул на голову капюшон и затянул его, чтобы защитить от промозглого ветра шею.
Илья наступил в очередную лужу. Раздалось противное хлюпанье, и он почувствовал, как что-то густое прилетело ему на джинсы под коленкой, и поёжился. Здесь фонарей не было вообще, в домах свет не горел, он двигался интуитивно в темноте, и не было смысла останавливаться и проверять, в каком состоянии уже оказалась его одежда и обувь.
Телефон завибрировал в кармане. Он достал его и уставился на экран. Сообщение от сестры. Спрашивала, точно ли он приедет на семейный ужин. Она писала в такое время, потому что прекрасно знала, что он не спал и слонялся без дела. Она могла писать ему в такое время, потому что обычно у неё была куча работы, и либо она до сих пор не ложилась, либо уже проснулась.
Семейный ужин. Как будто у него была возможность не прийти. Они не были такой семьёй, которая часто устраивала подобные сборища. Раньше. После его «инцидента», как это называли родители, каждый раз на этом слове высоко поднимая брови, они стали их проводить. Потому что это был их способ следить за ним, держать в поле зрения. Сначала они пытались испробовать более прямолинейный вариант и требовали, чтобы он вернулся жить к ним. Но у него были накопления, он снимал квартиру через знакомых по низкой цене, а ещё не был безумцем, хотя родители бы с последним не согласились. Поэтому они выбрали такую более мягкую тактику. Приглашать его и сестру, конечно, чтобы выглядело не так подозрительно, в гости как минимум раз в две недели. Под предлогом того, что они уже не молодеют и хотят видеться со своими детьми почаще.
И старшая сестра стала уделять ему куда больше внимания. Может, родители попросили её, потому что думали, что с ней он будет более откровенен. Может, они наговорили ей столько ужасов, выдуманных на основе историй своих знакомых, с сыновьями которых «всё было так же», что она решила сама убедиться, правда ли это. Только интерес её был показным. Даже если он отвечал на её сообщения, она разговор не продолжала.
Вот и сейчас. Он проверил её сообщение, но понимал, что смысла писать ответ нет. Она всё равно узнает его завтра. Точнее, уже сегодня.
Он направил пока что светящийся экран телефона вперёд, чтобы убедиться, что не наступит в очередную лужу. Илья не считал себя смельчаком. И поэтому он удивлялся позже, что не закричал в тот момент. Может, дело было в том, что он до конца и не понял тогда сразу, что увидел. Ведь весь путь до этой точки он высматривал в случайных объектах монстров. И поэтому когда сейчас увидел то, что ещё больше было на него похоже, решил, что это снова играет его воображение. Недосып, опять же. Именно из-за всего этого он сейчас увидел перед собой оторванную окровавленную голову. Наверное, на самом деле это был пакет. Нет, это уж совсем глупость. Наверное, какая-то игрушка, подумал Илья. В этот момент экран телефона погас, и он снова оказался в темноте. Несмотря на неё, он точно знал, куда надо было смотреть, и даже в темноте различал очертания головы. В темноте стало даже хуже, ведь воображение начало пририсовывать к ней (к игрушке, настаивал он) вывалившийся язык, закатившиеся глаза, хотя ничего такого он вроде разглядеть не успел.
Он тупо стоял с телефоном в руках посреди улицы, между покосившимся домами. Чтобы пойти дальше, свет ему был не нужен. Он бы пригодился только для того, чтобы проверить, что именно он увидел. Но если он был уверен, что это не голова, то зачем и проверять. Он ведь был уверен?
Илья сжал телефон, сделал пару шагов влево, потому что неголова вроде бы была правее, и пошёл вперёд. Нет, надо было торопиться, пока ещё какой-нибудь ерунды не привиделось. Он всё чаще моргал и всё дольше оставлял глаза закрытыми (всё равно ведь по сути шёл вслепую), поэтому теперь и не сомневался, что странная картина была лишь в его голове. Или он специально начал вести себя более сонным, чем был на самом деле, чтобы сном оправдать то, что он увидел. Вернее то, что он прошёл мимо увиденного.