Он не потрудился запереть за собой калитку. Да и вряд ли бы она удержала психопата, который сделал такое. Но то, как остервенело он щёлкнул замком на входной двери, Илья слышал даже со своего места. Где стоял так долго, что его обувь окончательно утонула в грязи.
Мужчина стоял у окна. Было видно, что он прижимал к уху телефон. И побежавшую к нему маленькую девочку, которую мужчина с силой толкнул прочь, Илья тоже разглядел. Кроме того слабого «нет» он больше ничего выдавить не мог. Да и не стоило. Что он мог сказать? Драматичное «Это не то, что вы подумали»? Он бы и сам не поверил себе. А теперь, чтобы выкрикнуть это, ему ещё и нужно было подбежать поближе к дому. И окончательно запугать человека. К тому же, он не хотел поднимать шум, чтобы не перебудить жителей остальных домов. Сейчас свет горел только в этом. Только он и этот мужчина знали о том, что здесь происходило. Точнее, мужчина явно понимал ситуацию неправильно. А Илья не понимал вообще ничего.
Полиция приехала на удивление быстро. А ещё и скорая. Может, тот мужчина всё же подумал, что это Илья ранен, и вызвал врачей для него? Нет, когда его без каких-либо комментариев скрутили и затолкали в машину, стало ясно, что это точно не так. Почему-то руки в наручники ему заковали так, что они оказались впереди. Поэтому всю дорогу до отделения он мог сидеть и смотреть на свои окровавленные ладони.
Так зачем нужна была скорая, всё думал он. Он представил себе, как врач с умным видом скажет «Пациент скорее мёртв, чём жив». Эта мысль не показалась ему слишком смешной, но уголок рта дёрнулся, и этого оказалось достаточно, чтобы сидевший напротив полицейский уставился на него с ещё большим отвращением, чем до этого.
Он ждал, когда же ему начнут задавать вопросы, на которые он сможет ответить, чтобы объяснить, что случилось. Но никто не задавал их. Его обыскали. Он вспомнил, как выглядело тело, с трудом сдержав тошноту. В его представлении, сделать такое можно было разве что с помощью бензопилы. И вряд ли они рассчитывали найти её у него в кармане рядом с телефоном. Телефон, конечно, отобрали. На нём были следы крови, но они размазались, видимо, когда он убирал его в карман. И всё же это наверняка считали уликой. Когда они доставали его, то нажали на кнопку разблокировки. Конечно, у него стоял пин-код, но даже в таком состоянии сообщения на экране отображались. И он только мельком увидел, что там было ещё одно от сестры.
Потом заполняли какие-то документы. Ему дали подписать их, и он, потихоньку начав приходить в себя, удосужился прочитать их очень внимательно. Нет, никакого чистосердечного признания там не оказалось. Всё было расписано так, как произошло на самом деле. Только там утверждалось, что ему разъяснили его права, чего на самом деле не было, но с этим он спорить не стал. Потому что считал, что ему никакие права разъяснять и не надо. Сейчас ему начнут задавать вопросы, и он всё объяснит.
Он сидел за столом, и к нему наконец-то подошёл полицейский со стопкой пустых листов. Наверное, собирался записывать его показания. Илья уже открыл рот, но вдруг этот полицейский взял свой телефон, набрал там что-то, а потом повернул экраном к нему.
— Это вы? — спросил он.
Илья сначала не понял, к чему это было. Тот мужчина сфотографировал его рядом с трупом? Но к чему было спрашивать такое, ведь они его там же и задержали. Но потом полицейский нажал на экран, запустив видео. То самое.
Видео тогда сняли несколько. Это было одним из последних. На нём он уже валялся на полу ресторана, обхватив колени и рыдая. Немного раньше, это было на другом видео, снятым другим человеком, он громил мебель. Ещё перед этим бросался едой в актёра, у которого должен был брать интервью. На видео не попало то, как перед выездом на интервью коллега дал ему таблетку, заявив, что это было просто небольшое успокоительное. Его стоило принять, ведь не каждый день берёшь интервью у такой звезды. Он знал про таблетку. Коллега знал, конечно, но ему ничего за это не было. Начальство знало, но не посчитало это важным. Актёр знал и вроде отнёсся с пониманием. Все те люди, которые несколько дней подряд, прежде чем отвлеклись на другое, лепили с ним мемы — не знали. То есть знали, что он что-то принял, но им не было дела до того, как его подставили. Они только хотели посмеяться. Мемы с ним делать уже перестали, но на улице ещё немного узнавали. Родители и слушать не хотели объяснений про коллегу, а были убеждены, что он сам принимал это, причём регулярно, ведь в конце концов, он работал в «шоу-бизнесе». Так они считали, хотя это было просто издание про кино.