Валерия чуть приподнялась и посмотрела по сторонам. Она была во дворе своего дома. Соседей поблизости не было. Но рисковать она не стала, и до входной двери добралась ползком. Та почему-то оказалась не заперта. Валерия забралась в дом и прикрыла дверь, не вставая с пола. Никто не вышел ей навстречу. Тут безразличие мужа оказалось на руку. Она ведь не знала, как объяснить ему, что с ней случилось. Она и сама не помнила.
Валерия добралась до душа. Встала под струю воды и прикрыла глаза. Перед ней тут же замелькали картинки. Рви. Кусай. Её вырвало. Вот, что случилось. Она рвала. И кусала. Но кого?
Это она вспомнила к вечеру, когда проснулась и обнаружила, что муж так и не появился и не отвечал на звонки. Зато на очередной звонок ответил следователь и пригласил в отделение. И там ей рассказали, что его обезглавленное тело нашли неподалёку от дома.
Это были странные несколько недель. Она много плакала. Мало вставала с кровати. Кажется, к ней лезли журналисты, но она этого толком не помнила. И когда она поняла, что боль отступила, то решила, что это всё из-за пелены горя, закрывшей её сознание. Она не собиралась идти к врачу, какой в этом был смысл. Разве что узнать, можно ли было сделать что-то, чтобы приблизить её смерть. Теперь она была готова. Жаль, что не воспользовалась той возможностью, не заглянула за забор ещё раз...
Но когда она всё же смогла прийти к врачу и снова сдать анализы, которые должны были подтвердить, что ей осталось ещё меньше, оказалось, что она исцелилась. Врач снова проводил повторные анализы, чтобы убедиться. Никогда такого не видел, говорил он. Это чудо. Но она знала, что это не чудо. Нет, это она исцелила себя. Каким-то образом. Тем, что рвала и кусала, как и приказывал ей голос в голове. Исцеление не было чудом, потому что за него заплатили высокую цену. Не она. Не всё же ей платить, подумала она, когда спустя месяц ночью в полнолуние снова услышала в голове этот призыв. Пусть платят другие.
Глава 26.
— Даже не думай открывать дверь, — раздался за спиной Лили голос папы.
Она уже успела протянуть руку, но отдёрнула её и обернулась. Папа держал телефон. Руки у него заметно тряслись, он одинаково двигал большим пальцем по экрану снова и снова. Пытался его разблокировать, догадалась она.
— Всё, я вызываю полицию. Если они решат что-то сболтнуть, их в психушке запрут...
Вдруг Лиля заметила какое-то шевеление в окне. Тот парень, Илья, перемахнул через забор и подбежал к дому. Сначала он пронёсся мимо окна и оказался за дверью, а потом вернулся к окну и уставился на них.
— Он этого не делал! — прокричал он. Посмотрел по сторонам и сказал чуть тише, но так, что они всё равно услышали. — Ваш сын этого не делал!
Кто-то оттолкнул Лилю от двери. Она подумала, что это папа, который собрался набить рожу Илье. Но нет, это была мама. Она открыла дверь и вышла на улицу.
— Не делал чего? Чёрт, зайди в дом уже...
Но он не зашёл. Зато мама вышла. Лиля топталась у порога. Она обернулась и убедилась, что папа оставил попытки разблокировать телефон. Спустя минуту мама вернулась не только с Ильёй, но и с Варварой Максимовной. Она пропустила их в дом, потом зашла сама и закрыла дверь.
— Что он не сделал? — сразу спросила она.
— Мы подумали, — выдохнула Варвара Максимовна, — что ваш сын мог никого и не убивать. Ну, или только одного человека.
— С чего вы это взяли?
— Если вы заразились через царапины, то он вполне мог в ту ночь на первое сентября тоже кого-то просто поранить. Всё указывает на то, что никто из вас не мог вырваться из подвала на этот раз. Плюс то существо готово было без промедления атаковать и Лилю. То есть не узнало её. То есть это вполне мог быть кто-то посторонний. Кого заразил ваш сын. И не факт, что он хотя бы пытается сдерживаться, — протараторил Илья.
Мама выдохнула и прикрыла рот рукой.
— То есть он ничего не делал, — она повернулась к Лиле. — Видишь. Я же говорила, мы тебе не угрожаем. Это же замечательно.