В первое мгновенье он вообще не увидел её среди загромождавшего комнату хаоса. Потом обнаружил: в её кресле-качалке, с открытыми глазами. Она была похожа на тряпичную куклу, которую кто-то забыл на кресле. Ни одна искра жизни не светилась в её глазах. Прошла вечность, пока она приоткрыла рот, и её глаза повернулись к нему.
- Асаф, - безголосо пробормотала она, - это ты, агори му? Беги отсюда. Быстро.
- Что случилось, Теодора? Что с вами сделали?
- Беги, пока они не вернулись. Иди, найди её. Береги её. – Её глаза закрылись.
Он поспешил к ней. Опустился рядом с ней на колени, взял за руку. И тут увидел открытую рану, спускающуюся от виска к углу рта.
- Кто это сделал с вами?
Она, медленно дыша, подняла три крошечных пальца:
- Трое, - процедила она и неожиданно сильно схватила его за руку. – Звери, а больше всех – большой, Асмодей. – Она замолчала, ослабев, но её рука продолжала сжимать его предплечье, будто там сосредоточилась вся её сущность. – Запомни: он лысый – о, сатанас! – и коса сзади, чтоб его на ней повесили, аминь. – Она снова закрыла глаза, как в обмороке, но и с закрытыми глазами продолжала кипеть, и Асаф с облегчением заметил, что её речь не пострадала. – Он спрашивал о Тамар, этот упырь, бык бодливый, пакостник, а когда я не ответила, трах! По щеке ударил! Но ты не волнуйся, милый, - бледный намёк на знакомую улыбку непокорной девчонки прорисовался в ней, где-то вдали, - я его так укусила, что он никогда не забудет сладость уст моих.
- Но что же они хотели?
Она открыла глаза и устало улыбнулась:
- Её.
- А как они сюда-то попали?
- Может, ты скажешь?
Его длинные ресницы задрожали и на миг сомкнулись от боли. Это он привёл их сюда. Но как? Наверно, кто-то видел, как он выходил отсюда вчера, узнал Динку и был уверен, что Тамар в доме, прячется.
Теодора застонала и показала ему, что хочет встать. Асаф не верил, что она сможет стоять. Она поднялась, постояла, держась за него, покачиваясь, как маленький огонёк силы воли. Несколько минут они не двигались. Потом к её лицу начал медленно возвращаться румянец.
- Теперь уже лучше. Ночью было плохо. Думала – не выживу.
- От побоев?
- Нет. Он только один раз ударил. От отчаяния. – Асаф понял.
Один её палец переместился на его запястье:
- А если тебя опять видели по дороге сюда?
- Меня видели, - признался он, - за мной гнались. Я убежал. Но они могут быть где-то рядом.
Сказав это, он начал понимать то, на что до сих пор не решался: те, кто преследуют Тамар, уверены, что он с ней связан.
- Если так, - рассудительно сказала она, - то через пару минут они начнут думать, не пошёл ли ты сюда снова, и теперь тебя будут искать, не меня. А с тобой они не будут церемониться. Ты должен уйти, дорогой.
- Если я сейчас выйду, они меня поймают.
- Если останешься, тебя тем более поймают.
Они испуганно замолчали. Удары их сердец казались обоим звуками шагов в коридоре. Динка смотрела на них сверкающими глазами, дрожа от напряжения.
- Разве что, - сказала Теодора.
- Разве что – что?
- Разве что их что-нибудь отвлечёт.
Асаф не понял:
- Что может их...
- Тихо! Не мешай.
Она закружилась по комнате, прокладывая себе путь между грудами книг, между сломанными полками, наступая на осколки тарелок. На связки писем, стянутых толстыми жёлтыми резинками. Асаф не понимал, откуда она берёт силы двигаться, думать, беспокоиться о нём, когда вся её жизнь рассыпана здесь, раздавлена.
У входа в кухоньку лежал на боку маленький деревянный шкафчик. Она открыла его дверцу, вынула белый зонтик от солнца с тонкими деревянными спицами.
- На Ликсосе, - серьёзно объяснила она, - солнце бьёт по голове. Асаф напрягся, и губы его побелели: она сходит с ума, подумал он, это потрясение совершенно её подкосило.